С этими словами он вытащил из своей сумки черный, кожаный блокнот с огромной буквой «Г» на обложке. Он был только его.
Открыл книжку, взял в руки ручку и стал что-то писать, сводить, соединять стрелочками.
Ему всегда помогало это в решение самых трудных задач. Он погружался полностью в условия и пытался найти решение, как крыса, которая бегает по лабиринту в поисках выхода, блуждая по закоулкам. Так и Громов пытался облазить каждый сантиметр чужой жизни, в надежде отыскать тот самый ответ.
Сейчас он вернулся во вчерашний вечер. Стоял около Николая и со стороны наблюдал за разговором с Егором Анатольевичем. Со стороны ведь всегда все яснее и лучше видно, обманывает человек или нет.
– Кровь Анны на руках самой Анны, – реплика врача ошарашила всех присутствующих. – Она была слишком глупа, по-детски наивна, а таких в этом мире мало любят. Она была безобидна, такая знаете, типичная жертва падальщика. Больное животное.
От такого сравнения Громова передернуло. Ладонь сама сжималась в кулак, а мозг просил со всей силы стукнуть этого наглого типа посильнее. По лицу. Чтобы завтра синяк был на половину лица, а вторую половину просто не было видно.
– В каком смысле Багульник убила сама себя? – голос Селезневой звучал хрипло. – Медицинская экспертиза показала, что Анна Багульник умерла от потери крови, из-за нанесения ей множества ран. Сама погибшая никак не смогла бы проделать такое с собой. Значит, версии про самоубийство просто не может быть.
– А кто вам сказал, что я говорю о суициде, – Егор Анатольевич засмеялся.
Сидит себе ногу на ногу закинул, нагло щуриться. Смеется над нами, презирает нашу профессию. Он чувствует себя сейчас королем вселенной. Знает, что его информация очень важна для нас. Да, что скрывать, нам сейчас любая информация нужна, как глоток воздуха в открытом космосе.
– Я же сказал, что Анна была бесхребетной, никакой! А такие и становятся жертвами маньяков.
Повисло молчание. Алиса Эдуардовна скомкала протокол и бросила в урну для мусора.
Только протокол марала зря!
– А тем более в том вечер, Анна вообще была сильно подавлена. Я бы даже сказал, раздавлена, как жук, попавший под подошву чужого сапога, – усмехнулся гость.
Глаза Громова заблестели. Вот и попался!
– Не ваш ли сапог, Егор Анатольевич, прошелся по хребту погибшей? – собственный голос звучал властно и гулко, чему Громов был бесконечно рад.
– Нет, с чего вы это взяли?
Занервничал. Наконец-то, потерял свое превосходство. Теперь он в наших руках. Король полетел с трона, оказался у ног новых царей.
– Мы можем пригласить на допрос вашу жену, и тогда, возможно, вы охотнее станете отвечать на наши вопросы, – Николай впервые за весь вечер подал голос.
Егора Анатольевича покоробило. Все Титаник дал течь. Идет ко дну.
– Думаю, Майя Леонидовна захочет помочь следствию, тем более, когда в нем замешаны вы, уважаемый, Егор Анатольевич.
– Сукин сын! – гнев охватил врача.
Его лицо приняло оттенок строительного кирпича, глаза стали бешено блестеть и бегать в разные стороны.
– А вот это уже оскорбление сотрудника правоохранительных органов при исполнении. Между прочим, наказуемое деяние,– изрек Николай.
Громов удивлялся Можайкину. А парень довольно толковый. Только раньше не проявлял своих задатков. Так бы и сидел сиднем за столом и перебирал бумаги. А тут смотри, какой прыткий.
– Расскажите нам, Егор Анатольевич, как вы сначала спали с Анной Багульник, а потом, когда она вам наскучила, вы сделали из нее, как вы выразились, больное, бесхребетное животное. Прости меня за мою бестактность.
Селезнева молча повернулась в сторону Николая и едва ему улыбнулась. Но парень заметил этот жест и подмигнул начальнице в ответ.
– Что думали, эта тайна умрет вместе с Анной? Простите, что разочаровал вас. Но секреты хранятся годами, перекладываются из одного шкафа в другой, затем перерастают страхи. Им становится тесно в пыльных комодах, куда никто не заглядывает, поэтому они начинают рваться наружу. И знаете, у них это хорошо получается.
– Откуда вы все это узнали? – закричал врач и подскочил на стуле.
– На личном опыте и в институте, где обучалась Багульник. И да, ваши коллеги тоже остры на язык. Дай только повод для сплетен.