Егор Анатольевич пошел красными пятнами. Все происходящее явно обернулось совсем не так, как он задумывал. Но от этого Громов радовался еще больше.
– Да черт с вами! – громко выругался он, – я все расскажу. Только прошу, не говорите ничего моей жене. Это убьет наш брак.
– Убьет? Как Анну Багульник? – спросила с легкой ухмылкой Селезнева, чем положила врача на лопатки окончательно.
– О, нет! Я не убивал Анну, мне было на нее плевать. Тем более в момент ее смерти я был на дежурстве. Спросите любого работника в приемном покое или посмотрите записи на видеокамере, я был на работе.
– Обязательно проверим, – снова вставил реплику Николай. – Переходите к сути, а то, наверное, Майя Леонидовна жаждалась вас дома.
Смело!
– Рассказывать то и нечего! Я преподаю в нашем медицинском. Заработок там не особо велик, но все-таки копейка, а она лишней никогда не бывает.
Так уж происходит, что истории повторяются. Плавно перетекают одна в другую, изображаю причудливый зигзаг судеб. Мимо нас постоянно пролетают какие-то события. Мы их часто привязываем к определенным людям, чтобы не забыть. Но иногда бывает наоборот, события привязывают человека к другому человеку.
Так произошло и с Анной Багульник. Девушка была сиротой. Ее родители умерли давно, когда маленькой девочке было всего два года. Они много пили. Вот и допились. Алкоголь привел их к роковой черте, а если быть точным, к пожару.
Родители Анны отправились к своим друзьям, таким же закадычным любителям выпить спиртного, и обратно не вернулись. В дома замкнула проводка, что и вызвало пожар. Находившиеся там люди крепко спали, никто не выжил.
Других родственников у крошки не было. Поэтому государство определило ее в детский дом.
Анна часто рассказывала Егору, лежа в кровати, что много натерпелась в детском доме. Воспитатели издевались, сверстники всячески пытались унизить и оскорбить. Много слез и боли было в той жизни. Но сейчас их не убавилось.
Егор повстречал Анну на одной из своих лекций. Девушка была крайне зажата и скована. Из подлобья наблюдала за лектором, старательно записывала каждое слово. Она была простенько одета. Красный свитер с растянутыми рукавами и юбка времен его бабушки. Анна жила старом мире, в котором поцелуй карался ударом плетью, а любые интимные связи – смертной казнью. Возможно, этим Егора и зацепила эта ускользающая натура. Но это было потом, когда они уже стали встречаться. А пока она сидела на его лекциях и забавно хмурила брови.
Он точно не помнил, как все закрутилось. Что говорили. Но он точно помнил то роковое событие, которое привязало Анну к нему. И это был поход в морг.
Анна тогда была уже на третьем курсе, и походы в морг были частью их занятий. Ничего особенного там не было. Просто студенты спускались в подвальное помещение, которое было оборудовано под морг и внимательно слушали и наблюдали. Преподаватель обычно показывал мало, больше болтал. Но Егор Анатольевич не испытывал никакой особой нежности и сочувствия к людям. Некоторые не понимали иногда, что подтолкнуло мужчину стать врачом, помогать людям. Это было совсем не его. Но чутье у него было отменное. Поэтому к мужчине на прием всегда было много народу. Все хотели, чтобы именно он поставил диагноз.
Лектор привел студентов в помещение морга, выстроил их полукругом около «объекта изучения» и просто расстегнул пакет. Мужчина ждал реакции, просто хотел поиздеваться. И у него это получилось.
Кто-то из ребят нецензурно выругался, кто-то убежал в туалет. И только Анна Багульник потеряла сознание. Стояла, смотрела, а потом упала, задев рукой металлический поднос.
Мужчина перепугался, если быть честным. Не хватало ему трупа на его лекциях. Сходили в морг!
Девушку пришлось брать на руку и бегом подниматься к себе в терапию. Студентов распустил. Сыпал по дороге проклятия. Всем, кого видел, досталось.
Сильных ушибов и повреждений не было. Синяк будет. Не страшно. Нашатырный спирт помог, как никогда. Девушка пришла в себя. Вжалась в диван и смотрела своими большими глазами на Егора Анатольевича, как на хищника.
Ему это понравилось. Он вызывал страх, вселял ужас.
– Что же вы сознание теряете? – голос мужчины был колюч.