Он хотел ее с того самого момента, как увидел, но теперь… теперь, когда она ему нравилась, он любил ее и спаривался с ней… Потребность была постоянной. Он был хуже, чем перегруженный тестостероном молодой мужчина, вожделеющий ее от пробуждения до сна. Райдер был в таком же состоянии.
Очевидно, Эмма тоже. Она щедро делила свои ночи между ними. И позволила заманить себя в дополнительную игру.
С улыбкой он потер зудящие царапины на груди. Поскольку Райдер был потрясен известием о возвращении Женевьевы, Эмма провела ночь с ним. Этим утром, после ухода Райдера, Бен зашел в ее спальню, чтобы сообщить, что Минетта все еще спит, и он уходит.
Только что вышедшая из душа медвежонок была вся такая мягкая и влажная. Утренний свет придал блеск ее волосам и золотил разгоряченную кожу. Ее глаза все еще были сонными, когда она увидела его, но запах в комнате быстро сменился интересом.
Этого было достаточно. Прежде чем она успела пошевелиться, он сорвал с нее полотенце и бросил на кровать, начав их дневное путешествие самым старомодным способом. Даже без влияния полной луны она легко ему поддалась. Черт, эта женщина могла быть восхитительно требовательной.
И уютной. Черт, он не смог отпустить ее и в итоге опоздал на работу.
Его строительная бригада весь день дразнила его из — за опоздания — и следов от укусов, которые она оставила у него на шее.
Тем не менее, то, что она делила свое время между ним и Райдером, было не так, как он хотел, чтобы их семья — черт возьми, ему нравилось это слово — их семья функционировала. Когда она почувствует себя более непринужденно, они с Райдером будут наслаждаться ее благосклонностью вместе, как и положено сородичам.
И он начал использовать свои пальцы, чтобы подготовить ее к тому, чтобы она смогла принять их обоих одновременно. Черт, она была восхитительно шокирована. Раздраженно фыркнув, он незаметно поправил свой внезапный стояк.
С коробкой сливок в руке он подошел к кассе.
Старый Альберт Бейти ухмыльнулся ему.
— Либо бард начала добавлять сливки в кофе, либо вы купили себе брауни.
Бен усмехнулся.
— Появились вчера. Никогда не видел кухню такой чистой.
— Другие существа — это нечто. — Когда дверь в магазин открылась, Бейти оглянулся. Уголки его рта опустились, как будто он надкусил тухлятину многолетней давности.
Проследив за его взглядом, Бен увидел в дверях Женевьеву. Бросив взгляд на широкую витрину магазина, он понял, что она, несомненно, заметила его с тротуара. Дерьмо.
— Бен, — ее улыбка была сладкой. Невинной.
Однажды он наблюдал, как жук — убийца легонько постукивал по паутине. Пауку показалось, что он поймал муху. Поспешил к ней. И умер. Какую засаду она приготовила для него? Бен кивнул и отвернулся.
Подойдя слишком близко, она коснулась его руки.
— Я пришла попросить тебя вернуть моего ребенка. Я знаю, что ты не вор, как твой брат.
— Он не вор, — прорычал Бен. — Минетта — его детеныш. Я уже ответил тебе — ты не получишь от нас денег. И ты не получишь Минетту.
Она разрыдалась. Ее голос звучал так громко, что его мог услышать весь магазин.
— Пожалуйста, пожалуйста, кахир, заставь своего брата вернуть моего маленького детеныша. Я так сильно ее люблю. Как он мог украсть ее у меня?
Вот, черт. Он знал, что покупатели смотрят на него, завороженные этой сценой.
— Ты не заботилась о ней, — сказал он. — Ты причинила ей боль, пренебрегала ею. Я должен…
— Райдер был тем, кто причинил боль ей… и мне. — Она дернула Бена за руку, громко всхлипывая. Слезы текли по ее лицу. — Она даже не разговаривает с тех пор, как он забрал ее у меня. Ей нужна мамочка.
— Клянусь Богом, Райдер никогда бы не причинил вреда женщине. Никто бы в это не поверил. — Бен резко отвернулся.
Она отшатнулась, словно он ударил ее.
— Как ты можешь быть таким жестоким? Ни один мужчина, особенно такой жестокий, как он, не должен заботиться о маленьком ребенке. Я… я что — нибудь сделаю. — Она оглядела магазин. — Я знаю, что порядочные люди здесь не позволят этому случиться с матерью, единственное преступление которой — бедность.
— Ты лжешь…
Прежде чем он успел закончить, Женевьева выбежала из магазина, оставив после себя ошеломленную тишину.
— Вот это работа, — Бати пробил сливки и взял деньги, которые протянул Бен.
Люди в проходах все еще пялились на Бена.
— Это она причинила боль Минетте. Морила ее голодом, — сказал он им. Его слова не были гладкими и отточенными, как у Женевьевы, но были неуклюжими, как у гризли.