Но Минетта покачала головой. Она отступала, пока не смогла спрятаться за ногами Райдера, как испуганный щенок.
Женевьева шагнула вперед.
Эмма почувствовала, как ее рука сжалась в кулак, и она встала перед Райдером одновременно с Беном.
Женевьева остановилась как вкопанная.
Заговорил Калум.
— Райдер, спроси Минетту, хочет ли она жить с тобой.
Райдер опустился на колени, лицом к своему детенышу. Ему пришлось дважды прочистить горло, прежде чем он смог заговорить.
— Котенок, ты хочешь остаться со мной?
— Папочка. — Без всяких колебаний она зарылась в его объятия.
Когда он поднял ее, она обхватила его ногами за талию, прижимаясь крепче, чем репейник. Его глаза были влажными, прежде чем он закрыл их и прижался щекой к макушке детеныша.
Эмма услышала, как он прошептал:
— Спасибо тебе, Мать всего сущего, — прежде чем занять место между Эммой и Беном.
Вся таверна наполнилась радостными возгласами.
Все кончено. Клянусь Богом, детеныш в безопасности. Глаза Бена горели так, словно он очистил горсть лука.
— Отличная работа, Козантир, — сказал Алек брату, затем указал на Минетту. — Но я надеюсь, ничего страшного, если жадный детеныш потребует больше одного родителя.
Детеныш хотел Женевьеву тоже? Встревоженный Бен посмотрел на Минетту.
Не Женевьеву.
Детеныш крепко обхватила пальцами косу Эммы, а другая ее рука была сжата в кулак на рукаве рубашки Бена. Котенок заявлял права на всех троих как на своих собственных.
Рассмеявшись от облегчения, Бен накрыл ее руку своей. Такая маленькая. Такая любимая.
— Действительно, я верю, что ее желания совершенно ясны. Херне согласен, и Мать — тоже. — Козантир повернулся к Женевьеве. Его глаза потемнели до глубочайшего черного цвета от присутствия Бога. — Связь между вами разорвана.
Бен увидел, как Минетта вздрогнула.
Женевьева отшатнулась, и ее рука прижалась к груди, когда связь матери и ребенка разорвалась.
— Ты не можешь…
— Ты издевалась над одним из драгоценных детенышей Матери. — Выражение лица Козантира стало каменным. — Прошлой ночью твои жадные, мстительные действия привели к смерти одного из моих оборотней. Если ты окажешься на моей территории к утру, или когда — нибудь снова, я найду тебя и отправлю обратно к Матери.
Лицо Женевьевы побелело от обещания смерти. Ее рот открылся и закрылся, и она выбежала из таверны без оглядки, бросив своего спутника.
Взгляд Козантира остановился на мужчине, который теперь стоял один.
— Джеффри, ты пришел на помощь своей женщине, Женевьеве, но бросил другую женщину и ребенка на растерзание адскому псу.
— Так и есть. — Оборотень склонил голову. — Я… я позволил ей затолкать меня в хижину. Я хотел вернуться, но она обернулась волком и остановила меня. — Парень задрал рукав, чтобы показать сочащиеся следы от укуса. Из — за его попыток.
Козантир молча ждал, пока… Бен не знал, что именно.
И затем он сделал это, когда Джеффри сделал глубокий вдох и повернулся лицом к Эмме. — Более мудрый мужчина не стал бы слушать Женевьеву. Им бы не помыкали — и не запугали укусом. Прости бард.
— Я понимаю, — тихо сказала она.
Бен почувствовал, как она вздрогнула. Донал исцелил ее тело, но… Бен мог только представить, что она чувствовала, оставшись в темноте и холоде с детенышем, лицом к лицу с адским псом. У его пары было мягкое сердце. У Бена нет.
— Ты хорошо все подытожил, Джеффри. — Лицо Калума слегка смягчилось. — Я не буду изгонять тебя, но ты покинешь эту территорию. Через три зимы можешь вернуться, и мы узнаем, приобрел ли ты мудрости. Мать сделала тебе подарок. Постарайся оказаться достойным его.
Оцепенение покинуло молодого мужчину, и в его глазах блеснули внезапные слезы.
— Спасибо, Козантир. Я… я вернусь в назначенное время и покажу тебе, что твое милосердие оправдано. — Опустив голову и не взглянув на входную дверь, за которой исчезла Женевьева, Джеффри направился к задней части бара и порталу, ведущему в дикую местность.
Когда он уходил, Бен обнаружил, что в его сердце все — таки есть сочувствие. Джеффри был не первым мужчиной, которого Женевьева почти уничтожила. Слава Богу, что Райдер усвоил урок и вернулся туда, где ему самое место.
Рядом с Беном Райдер прошептал детенышу:
— Я люблю тебя, котенок, во веки веков.
Обняв его за шею, она поцеловала его в щеку.
Такая чертовски маленькая. Пришло время внести ясность в изменения.