— Прости меня, милая. — прошептал он.
— Ты со мной разговариваешь? — сказал Бен с порога.
Райдер вздрогнул.
— Гребаный гризли. Как ты умудряешься ходить настолько бесшумно?
— Талант. Тренировка. — Бен со вздохом опустился на Г — образную секцию дивана.
— Проблемы?
— Я сказал Эмме, что у меня только две спальни, и она разволновалась, что заняла одну из них. И попыталась уйти, хотя едва держалась на ногах.
Неужели Бен ей поверил? Одним из самых эффективных трюков Женевьевы было разразиться слезами и выглядеть беспомощной.
— Она плакала? И, будучи слишком слабой, для самостоятельных передвижений, ждала тебя… чтобы ты мог сказать ей не уходить, верно?
— Не совсем. Ты стал циничным, кот. — Бен показал свои окровавленные руки. — Она была так полна решимости одеться, что разорвала свою рану.
О, черт. Этот запах определенно принадлежал ей. У нее была рана, а не болезнь. Почему он решил, что она притворяется больной? Почему не спросил?
Потому что Женевьева дергала его к себе всякий раз, когда разыгрывала карту с болезнью.
Он фыркнул от отвращения к самому себе.
— Я увлекся погоней за собственным хвостом. Прости. А какая у нее травма?
Бен колебался.
— Ей сломали ногу и порезали в горах. Но… она была одна, и ее нашли только через пару недель. Целитель восстановил все, что мог, но полное исцеление займет больше времени.
Бен пошел на кухню. Было слышно, как он открыл кран, чтобы помыть руки.
Женщина? Боль и одиночество? И она не видела целителя две недели? Он представил себе хорошенькую женщину наверху. Пытающуюся одеться. Причиняя себе боль. И он был чертовски холоден с ней. Черт возьми, Гриз должен дать ему подзатыльник.
Бен вернулся с двумя стаканами чая со льдом и поставил один перед Райдером. Он улыбнулся, увидев, как Минетта строит сбалансированный Римский арочный мост.
— У тебя тут подающий надежды инженер — механик.
— Она напоминает мне тебя своими постоянными строительными проектами. Но, похоже, она больше увлекается дизайном, чем строительством.
— А как насчет тебя? — Бен не сводил глаз с детеныша. — Чем ты занимался все эти годы?
— Я… — вопрос полоснул когтями по сердцу. Сородичи оставались вместе. Узы между братьями проникали глубоко в их души. Один не должен спрашивать другого о работе и приятелях.
Но жизнь была такой, какой была.
Колючий подлесок или нет, прямой маршрут часто был лучшей тропой для возвращения домой. Он просто изложил все, что произошло за прошедшие годы.
— Когда мы с Женевьевой жили вместе, я начал продавать свои изделия из дерева на ярмарках ремесел и фестивалях. После того, как мы расстались, я переехал на территорию Гарибальди в Канаде. Работал зимой, летом совершал кругосветные прогулки.
— Тебе нужно вернуться за инструментами?
Райдер поколебался, прежде чем раскрыть свои надежды.
— Я хотел наладить отношения между нами. Я опустошил свой магазин и уже направлялся сюда, когда услышал о Минетте. Я оставил трейлер в Беллингеме, чтобы не выглядеть… самонадеянным.
Бен даже ухмыльнулся.
— Самонадеянно.
— Да, но, если у тебя найдется место для моих вещей, мы с Минеттой завтра же поедем за трейлером.
— У меня есть здание на заднем дворе. Идеально тебе подходящее. — Бен медленно улыбнулся. — Я мог бы догадаться, что ты не отдашь свои дрова. Держу пари, что ты хорош.
Плечи Райдера расслабились.
— Да. В перерывах между лакомыми кусочками ярмарки ремесел я делаю мебель на заказ, за что очень хорошо платят. Хизер, волчица с территории Рейнира, научила меня инвестировать прибыль на фондовом рынке. У меня есть деньги, братан.
— Да? Ты всегда был осторожен с финансами.
— У меня нет недостатка в долларах. — Следующие слова дались с большим трудом. — Мне не хватает только семьи.
Целую вечность брат молчал. Наконец пришло признание и согласие.
— Да.
Возможно, путь домой будет полон препятствий, но они нашли верный след.
Глава 8
На следующий вечер Эмма стояла наверху лестницы и пыталась сообразить, как спуститься вниз. Целитель сказал, что ей разрешалось лишь частично переносить вес на поврежденную ногу. Трость была бы кстати, но у нее ее не было.
И, клянусь Богиней, она не позволит Бену продолжать носить ее на кухню, как он это делал и на завтрак, и на обед. На ужин она доберется сама. Запах жареного цыпленка, доносившийся вверх по лестнице, был прекрасным стимулом.