Бен и Райдер никогда не говорили о своей паре, но если они заботились об этом детеныше, то мать, должно быть, умерла. Как ужасно для Минетты.
— Твой отец скоро вернется, милая, — сказала Эмма. Но что теперь? Ребенок был слишком встревожен, чтобы снова заснуть, а в таверне вряд ли найдутся игрушки.
Не имея кубиков и кукол, Эмма знала только один способ отвлечь скучающего ребенка. — Позволь мне рассказать тебе одну историю, мой маленький львенок. — Она провела три года, развлекая легко отвлекающихся пикси; один сонный ребенок был не сложной задачей. Ее голос плавно вошел в ритм повествования.
Без колебаний Минетта опустила голову. Медленно посасывая большой палец, она потерла косу Эммы о свою щеку.
— Давным — давно, на самом рассвете дней Даонаинов, волки — оборотни нашли маленькую девочку, лежащую в норе в широком зеленом лесу. Стая назвала ее Ронвен, потому что ее волосы были цвета сияющего серебра зимней луны.
Жалкие годы одиночества Эммы исчезли, когда она рассказала свою любимую историю всех времен — о первых днях легендарного медведя — оборотня. Всемилостивая Богиня, как же ей не хватало этого — использовать все свое мастерство, чтобы развлечь клан, вовлечь аудиторию за собой в самое сердце истории.
Когда она довела рассказ до великолепного завершения, то заметила Вики возле камина, вероятно, проверяющую, не нужно ли чего.
Эмма улыбнулась.
— Мы в порядке, спасибо.
Символически отсалютовав, барменша — помощник шерифа удалилась.
Эмма посмотрела вниз на свою единственную аудиторию.
— Хочешь на этот раз песню? Может, о таком котенке, как ты?
Минетта восторженно кивнула.
Поучительная мелодия об опасностях беспечных приключений — и благословениях понимающего клана — всегда нравилась Эмме. Наслаждаясь собой так же сильно, как и Минеттой, Эмма использовала тон и темп для передачи эмоций, подобно тому, как художники накладывают цвет на картины. Все вокруг исчезло, когда она погрузилась в музыку.
Один куплет, другой. Опасность и мужество. С радостью и болью в сердце она спела заключительный куплет о возвращении маленькой кошки в свою семью. Она замолчала, издав несколько приглушенных нот.
Ее маленькая аудитория удовлетворенно вздохнула — самая лучшая награда, какую только может получить бард.
Глубоко внутри нее расцвела острая, почти болезненная, радость.
Через секунду она поняла, что вздохи и шепот раздаются по всему помещению неестественно тихой таверны. Она резко вскинула голову. О, Моя Богиня…
Люди, собравшиеся в комнате, смотрели на нее. Подслушивали. Райдер, Бен, два незнакомых Кахира и Козантир стояли у камина.
Тревога поползла вверх по спине Эммы, как волна муравьев, ожидая, что все они укусят ее сразу.
— Мне очень жаль, — сказала она группе мужчин.
— За что? — Бен неторопливо двинулся вперед. — Отличная песня, дорогая. — Он легонько потянул ее за волосы.
— Я… я не хотела беспокоить вас.
— Ты никому не помешала, Эмма. — Козантир обошел диван и сел лицом к ней на тяжелый дубовый кофейный столик. Его серые глаза не отрывались от ее глаз. — Сколько же ты тренировалась, бард?
Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Он знал, кто она такая. Слышал ли он о барде, который стал причиной смерти двух мужчин? Вышвырнет ли он ее со своей территории?
— Эмма? — подсказал Козантир. Он не выглядел сердитым. — Ты начала в обычном возрасте? В подростковом?
— Четырнадцать. — Это был единственный раз, когда она поссорилась со своей матерью. Она бы никогда не получила разрешения, если бы мастер — бард не обратился лично. Ее мать не могла отказать кому — то столь уважаемому. — Я закончила свое семилетнее ученичество. А потом… — А потом ее жизнь была разрушена. — Я уже давно никого не развлекала, — кроме древесных фей и лесных зверей. — Я больше не бард. — Отречение от своей мечты пронзило ее, как нож в душу.
Ироничный смех осветил его худое лицо.
— Хвост не исчезает, даже если им не вилять. Ты все еще бард. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Мы отсрочили твое наказание, да?
Когда ее тело напряглось, она почувствовала, как Минетта зашевелилась. Дыши, Эмма.
— Да. — Пожалуйста, не отправляйте меня обратно в лес. Пожалуйста.
— Почему ты была в лесу, и никто не мог тебе помочь?
Он не знал, что она была изгнана. Это осознание ослабило спазм в ее горле. Она тщательно подбирала слова.
— После смерти матери у меня не осталось семьи. И я была… несчастна. Никому не было дела, когда я уходила в лес. — Истина. Правда. Городу Пайн — Нолл было все равно, если бы она не вернулась. — Так что я была одна, когда меня ранили.