— Я боялся, что ты неправильно поймешь. Она мне нравится, с ней интересно, и я… хочу ее, да, — он снова взглянул на Свету, проверяя ее реакцию. — Если ты скажешь, я перестану с ней общаться. Хотя мне бы этого совсем не хотелось.
Света усмехнулась:
— «Или я, или она»? Это ты боялся услышать?
— Да, — кивнул он серьезно, хотя должен был бы знать, что Света никогда не предложит ему столь мелодраматичного выбора.
— Решай сам, что для тебя важнее.
— Конечно, ты, — не раздумывая, ответил он. — Просто это все так необычно.
— Я понимаю. Последний год был не очень, да? — Света отвела взгляд. Конечно, он заметил ее удрученное состояние, хоть она и старалась его скрыть. Всё это длилось уже так долго.
— И это… взбодрило нас.
«Взбодрило». Он был прав, эта девушка и правда что-то в ней перевернула. Света чувствовала себя странно: чувство нетерпения и ожидания не покинуло её, наоборот, только усилилось. Ей хотелось кричать, бить кулаками и кусать обивку кресла, на котором она сидела.
— Мы завтра с ней опять встречаемся. Ты не против? Просто пообщаться.
Света опять не нашла ни одной причины, почему она должна быть против. Ему тоже было одиноко всё это время, ему тоже нужен был друг, интересный собеседник.
— Ты хочешь ее трахнуть? — спросила она, натянуто улыбаясь.
Муж потерялся.
— Нет. Не знаю. То есть: наверное, но не завтра же. Так… в теории.
— Я не про завтра.
— Ну, я же уже говорил, что испытываю к ней.
— Взаимно?
Муж пожал плечами, но потом кивнул.
— Ясно.
— Эй? Ну это всё физиология, я не могу с этим ничего поделать. Если тебя это ранит, я не буду с ней встречаться, — обиженным тоном сказал он.
— Я хочу с ней познакомиться.
— Зачем?
— Должна же я знать, кому доверяю своего мужа, — Света усмехнулась, потом вдруг засмеялась, и смех вышел неестественным, истеричным.
— Ну зачем ты всё опошляешь? — сказал он с обидой. Он тоже не был чужд романтики, верил в «чудесные отношения», видел в них ловушку и по-своему пытался выбраться.
— Нет, все нормально. Мне просто любопытно. Может быть, я даже хочу этого. Меня так достала скука и рутина.
— Ты правда так думаешь?
— Да.
— Точно?
Света кивнула.
— Мы уже как-то обсуждали это, помнишь? Что секс на стороне не может перечеркнуть чувства. Особенно такие, как у нас. Так что мы ничего не теряем. А если перечеркнет, значит, они ничего не стоили.
— Я правда очень люблю тебя, — он серьезно посмотрел на нее. — И больше всего на свете боюсь тебя обидеть. Ты правда не обижаешься?
Света помолчала, копаясь в себе. Должна ли она обижаться на то, что он сказал правду?
— Нет, не обижаюсь.
— И если что-то произойдет между мной и…?
— Ты просишь у меня разрешения?
— Нет. Но ты сама сказала, что не против… Чёрт! Я пытаюсь понять, о чем мы говорим, — он вдруг подскочил и заходил взад-вперед.
Света вздохнула, чувствуя, как на нее наваливается усталость. Она устала всё понимать и взвешивать. Чувство беспокойства и подступающей истерики спутывало мысли, они казались ей бессмысленными мотками перекрученных ниток — с какой стороны не подойди, всюду стянутый узел.
— Я не собираюсь тебе давать разрешение или что-то запрещать. Решай сам, — осторожно сказала она, пытаясь быть благоразумной. — Как я на это отреагирую, я не знаю. Я знаю, что ты меня любишь и что причин обижаться у меня нет, учитывая, что ты сам мне все рассказал. Но я не знаю. Просто не знаю.
Совладав с собой, она через силу улыбнулась мужу, который остановился перед ней и смотрел сверху вниз с настороженным выражением на лице. Он не понимал и требовал каких-то гарантий. Если бы для эмоций нужны были причины, она не чувствовала бы себя так плохо весь этот год. Собственные реакции нередко её предавали.
— В любом случае, нет необходимости всё так драматизировать, — вместо улыбки губы дернулись в нервном тике. Она так привыкла изображать улыбку, что она приросла к лицу.
— Боже! Что за бред мы несем? — муж вдруг схватил Свету за плечи. На его лице появилось раскаяние. — Прости меня. Сам не знаю, зачем я все это тебе наговорил. Бред какой-то, — он выдернул ее из кресла и крепко прижал к себе. Свете захотелось, чтобы вместо это он ее ударил. Одна пощечина, чтобы наконец избавиться от притворной улыбки, чтобы разреветься от жалости к себе и перестать искать правильные решения.
— Да нет, — сказала она и погладила мужа по спине. — Хорошо, что ты мне все рассказал. Мы не должны ничего скрывать друг от друга. Я в порядке, не беспокойся.
— Правда?
— Да.
— Мне нужно еще кое-что рассказать тебе, — он замолчал, собираясь с силами. — На той вечеринке, неделю назад, я ее поцеловал. Я был пьян, мы разговаривали, потом начали целоваться. Это вышло случайно. Но на этом всё. Больше ничего не было.
Он все еще обнимал ее, гладил, а Света, как в телевизоре, видела, как он целует другую — страстно, с надеждой на продолжение, а их общие знакомые ухмыляются и сочувствуют ненужной жене, оставшейся дома. Света превратилась в руках мужа в деревяшку, несгибаемую чурку твердой и тупой древесины. В ее воображении руки мужа шарили по телу незнакомой красивой девушки, и у него был тот же взгляд, каким он сегодня смотрел на нее, когда трахал.
— Пойдем спать. Я устала, — сказала она и, аккуратно высвободившись из его объятий, пошла в ванную. Ей хотелось остаться одной, чтобы понять, как быть с этой исповедью, как на нее реагировать.
Выдавливая зубную пасту на щетку, Света заметила, что руки дрожат. Она посмотрела на себя в зеркало и вдруг заплакала. «Нет никакой необходимости плакать, — думала она, вытирая слезы полотенцем, — он любит меня по-прежнему». Но слезы не унимались.
========== Правда ==========
— Только не ври мне, слышишь? Не смей мне врать, сука! — он держит меня за скомканную у плеча кофту, и я чувствую исходящий от неё запах — запах прокуренного кабака. Запах дешёвки. В глядящих на меня глазах злость, обида, слёзы. Я устала, я думаю о том, что, должно быть, основная разница между мужчиной и женщиной в том, что он может убить меня голыми руками, а я его — нет. Он вглядывается в меня, пытаясь прочитать в лице ответ на свои сомнения, возможно, видит его, но не хочет в это верить. Он задает неправильный вопрос.
— У меня никого нет. Ты параноик.
— На меня смотри! — он поворачивает мое лицо к себе, держит за подбородок, грубо сминая пальцами щёки. Такой сильный, злой и беззащитный. — Это правда?
— У меня никого нет. Я была у подруги, хочешь позвоню ей?
— Да вы все заодно, — он отталкивает меня, идет вглубь квартиры, но оборачивается.— Звони, послушаю, как она врёт. Где Стас?