Из кухни я прошел в узенький коридор, в нем две двери шли направо и налево. Справа оказалось нечто вроде гостиной, а слева — спальня. Кроме этого была только ванная.
Я вошел в спальню, задернул занавеску и включил свет. Это была спальня Джуанеллы, можно не сомневаться!
Тут пахло ее духами. Да, малютка подобрала себе духи по вкусу и по нраву. Вот уж кого можно поистине назвать «дерзкой девчонкой».
Я осмотрел спальню, выдвинул ящики комода. Они забиты всякими трусиками, бюстгальтерами, комбинашками. Я всегда думал, что у Джуанеллы хорошее белье. Я все просмотрел, сам не знаю, чего хотел найти. Выключил свет и перешел в гостиную. Там в углу стоял маленький письменный стол. На нем несколько счетов и чеков от местных торговцев. Я вытащил верхний лист из-под пресс-папье У нее привычна прятать записки, словно никому в голову не может прийти туда заглянуть.
Я оказался прав и нашел листок бумаги, который был похож на окончание письма, адресованного кем-то Джуанелле.
Там было написано:
«...И еще один момент: если вы согласны сотрудничать со мной по известному вам федеральному делу, у вас не будет никаких оснований беспокоиться.
Прошу вас поверить мне.
Вы спрашивали, почему я так уверен, что сумею добиться сокращения срока заключения Ларви. Что ж, Джуанелла, вы имеете основание этим интересоваться, и я вам отвечу. Когда Ларви похитил бумаги для Варлея, он даже не знал, что брал. Варлей заверил его, что это обычные ценные бумаги, которые он сам положил в банк. Варлей объяснил, что они поддельные и он опасается, что обман будет раскрыт и он получит за них срок. Поэтому бумаги надо изъять. Так что Ларви считал, что он вообще охотится за пустяком — пачкой поддельных акций. Ему и в голову не приходило, что это секретные военные бумаги.
Когда его схватили, он не выдал Варлея; поэтому обвинение против него было очень серьезным. За шпионскую деятельность он получил пятнадцать лет тюрьмы.
Но я сумею доказать, что Ларви был введен в заблуждение. А так как до этого он не был судим, он отделается самое большее двумя годами заключения.
Есть еще один момент. Схватив Варлея, я заявлю властям, что смог это сделать лишь с вашей помощью. Вы — жена Ларви, и это непременно будет учтено. И если после того, как все станет известно, его не отпустят на поруки, значит, я законченный идиот.
Так что делайте так, как я вам говорил: ведите себя тихо и помалкивайте. Когда потребуется его опознать, я сообщу, и вы увидите Варлея. Вы его знаете, вы присягнете, кто он такой. Это все, что я от вас прошу.
С наилучшими пожеланиями, крошка.
Ваш Джимми Клив.
P. S. Я свяжусь с вами через день-два».
Я стоял посреди гостиной с листком в руке. Похоже, я был прав. Джуанелла наговорила мне порядочной ерунды. Она охотно согласилась со мной, что не знает Варлея, что никогда его не видела. Но в письме черным по белому написано, что она его знает.
Клив писал, что она может опознать Варлея, а это немыслимо, если она его не видела.
Я подсунул записку обратно под пресс-папье, выключил свет, вернулся в кухню и вылез из окна. В машине я стал думать о Джуанелле и Джимми.
Почти под утро я остановился перед своим жилищем на Джермин-стрит. Ночной портье предупредил, что меня дожидается какой-то джентльмен.
Я поднялся к себе. В гостиной в большом кресле у камина сидел парень и курил сигарету. Около него стоял бокал виски.
— Доброе утро,— приветствовал его я.— Рад с вами познакомиться, Сэмми.
Он встал.
— Я еще больше рад, мистер Кошен. Честно говоря, я здорово беспокоился.
— Да? Садитесь. Может быть, у вас нет оснований для беспокойства.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Вы не знаете и половины дела,— заявил он.
Я бросил шляпу на диван, подошел к буфету и налил себе виски. Мейнз мне явно нравился. Невысокий, широкоплечий, с насмешливым выражением худощавого лица. У него красивые глаза и каштановые волосы. Руки крупные и, видимо, сильные. Возле глаз собрались веселые морщинки, а кончики губ чуть подняты вверх, будто он постоянно улыбается. Думаю, что этого парня не так-то легко вывести из равновесия.
Я взял свой бокал и сел в кресло напротив Мейнза.
— Знаете, Сэмми,— сказал я,— мне ни разу не приходилось заниматься таким странным делом. Почти все время я гоняюсь сам за собой по замкнутому кругу. Не люблю медленно назревающих событий. Никто ничего не делает, все только говорят, а истинное значение их слов для меня скрыто.
— Могу я себе еще налить? — спросил он.
— Конечно. Одна бутылка на буфете, а вторая в нем. Пейте сколько угодно.
Мейнз налил себе бокал, подошел к камину и остановился возле него, глядя на меня.
— Мистер Кошен, я многое слышал о вас. Еще когда я был маленьким детективом и получил работу в Союзном агентстве. Я считаю вас умопомрачительным парнем. .
Я подмигнул.
— Это очень мило, Сэмми. Возможно, вы считаете, что теперь я несколько остыл?
— Послушайте, в таких делах самое важное — быть хорошим следователем. Вы не всегда используете благоприятные возможности. А если еще приходится работать с парнями, которые вставляют палки в колеса, то, будь ты семи пядей во лбу, ничего хорошего не добиться.
— Кого и что вы имеете в виду?
— Джимми Клива. Вы же и сами догадались?
— Не отрицаю. Кое-какие мыслишки у меня имеются. Но почему вы не начнете с самого начала? Садитесь. В ногах правды нет. Закуривайте и говорите. Как я полагаю, вы не для того пожелали встретиться со мной, чтобы обсуждать прогноз погоды?
Он засмеялся и показал красивые крупные зубы.
Я думаю, что он один из самых симпатичных парней, каких мне доводилось когда-либо видеть.
— Ладно. Нам надо потолковать о трех лицах. Один из них — Варлей, тот тип, которого вы стремитесь сцапать. Поверьте, это не человек, а отрава. Второй — Джимми Клив, а третий — красотка по имени Джуанелла. Симпатичное трио!
— Да. Похоже, что вам они не очень нравятся.
— Совершенно верно. Но мое отношение к ним не одинаково, хотя они сами очень доброжелательны друг к другу.
— Что вы говорите, Сэмми? Даже так?
— Так я считаю. Судите сами. Я работал в Союзном агентстве, получил работу совсем недавно. В агентстве бывал редко и мало. Зато Джимми Клив был там заметной фигурой. Но мне кажется, у этого парня есть один крупный недостаток.
— Какой же, Сэмми?
— Он зазнайка и ни с кем и ни с чем не считается. Если ему надо добиться своей цели, он сметает всех, кто стоит у него на пути.
— Даже Лемми Кошена?
Он рассмеялся.
— Правильно. Ему наплевать на всех, когда дело касается его личных интересов.
— Ладно, принято и записано. Валяйте дальше.
— Но мне немножко повезло. Я получил кратковременную работу в Союзном агентстве — так, пустяки. Задание было совсем ерундовым, и его поручили мне. А я справился. Это было мое первое успешное дело.
Я чувствовал себя королем, когда меня похвалили во всеуслышание. Но при этом кое-что произошло, чего я тогда даже не понял.
— И что же это было?
— Варлей,— ответил он.— Занимаясь этим делом, я столкнулся с Варлеем, даже познакомился с ним. Само дело касалось мелкой кражи, яйца выеденного не стоило. Но тип, совершивший кражу,— речь шла о ювелирных украшениях — был втянут человеком, хотевшим убрать его с дороги. Поэтому он запасся уликами, и воришку упрятали за решетку. Этим человеком оказался Варлей. Мы с ним встретились, и я брал у него показания. Но Варлей остался в тени, прошел по делу как свидетель. Мне на это было наплевать, потому что против него ни у кого не было никаких материалов. Он был обычным свидетелем. Ясно?
— Да, ясно.
— Вот почему я стал нужен Кливу. Вот почему он поспешил вызвать меня сюда. Вот почему я болтаюсь без дела на этой канадской ферме.