— Да, — ответил Кен.
— Надеюсь, вы не наделали глупостей в отсутствие жены, как это делал мой покойный муж каждый раз, когда я куда-нибудь уезжала? — спросила она, грозя ему пальцем.
«Старая корова», — подумал Кен. С трудом одолел он сотню шагов, отделявших его от двери дома.
— Как поздно вы возвращаетесь домой, — продолжала она, хитро улыбаясь. — Мне кажется, я вчера слышала, как вы вернулись в два часа ночи.
Сердце Кена екнуло.
— Это, безусловно, был не я. Я лег в постель в одиннадцать часов.
Приятная улыбка соседки погасла. Ее пронизывающий взгляд заставил Кена отвести глаза.
— О, я смотрела в окно, мистер Холанд. Я уверена, что это были вы.
— Тем не менее вы ошиблись, — сухо возразил Кен. — Простите, мне нужно написать письмо Энн.
— Ну что ж, передайте ей от меня привет, — сказала соседка, не спуская с него глаз.
— Не забуду это сделать, — с натянутой улыбкой ответил Кен.
Быстро добравшись до двери, он открыл ее и вошел в прихожую. Там остановился и дал сердцу успокоиться.
Если полицейским придет в голову спросить эту женщину, он пропал. Она может погубить его. Она шпионила за ним, когда он возвращался прошлой ночью. А сейчас она увидела свертки. Если полиция спросит о них, что ему сказать?
Кен почувствовал себя в западне. Войдя в гостиную, он налил себе большую порцию виски, сел на диван, выпил и прочитал последние известия.
«Сегодня утром труп Фей Карсон, бывшей танцовщицы в кабаре „Голубая роза”, был обнаружен женщиной, которая производила у нее в квартире уборку. Она лежала голая поперек кровати. Подозревают, что орудием убийства был острый нож для раскалывания льда из холодильника жертвы.
Сержант Донован из уголовной бригады, производящий расследование, заявил, что он располагает множеством важных примет, которые позволят ему быстро обнаружить убийцу. Он намерен срочно приступить к поискам мужчины высокого роста и плотного телосложения, одетого в светло-серый костюм и шляпу того же цвета, который проводил мисс Карсон домой в прошлую ночь».
Кен выронил газету и закрыл глаза. Он долго сидел, охваченный ужасом, подавляя желание сесть в машину и уехать как можно дальше от этого места, прежде чем за ним начнут охотиться.
«Мужчина высокого роста и плотного телосложения, одетый в светло-серый костюм и шляпу того же цвета».
Каким идиотством было покупать точно такой же костюм! Он понял, что никогда не рискнет надеть его. Кен провел рукой по потному лицу.
Как спастись от этого? Неужели бежать? «Идиот, — подумал он, — возьми себя в руки! Побольше хладнокровия — это твое единственное спасение!»
Он встал, развязал свертки, отнес костюм с ботинками в спальню, положил их в шкаф. Потом вернулся в гостиную и благословил небо за отсутствие Энн. Но через шесть дней она вернется, и у него больше не останется никаких иллюзий, ибо дело так быстро не закончится. А если и закончится, то он к этому времени будет в тюрьме.
Кен поставил бокал и закурил сигарету. Какой-то шум на улице заставил его подойти к окну. Он остановился как вкопанный. Открылась дверца, и из подъехавшей машины вышли двое. Они подошли к его калитке. Высокий мужчина, толкнувший калитку, был в коричневом костюме.
Кен узнал его: это был сержант Донован.
ЧАСТЬ II
Глава 1
В девять часов пять минут утра, через семь часов после ухода Кена Холанда, перед домом 25 на Лесингтон-авеню резко затормозила полицейская машина. Она остановилась позади других полицейских машин, стоявших здесь уже около четверти часа.
Полицейский дорожной службы стал наводить порядок, а лейтенант Гарри Адамс из отдела по расследованию убийств вышел из машины и медленно направился к входу.
— На верхнем этаже, лейтенант, — сказал полицейский, приветствуя его. — Сержант Донован наверху.
— А где же, по-вашему, ему еще быть? В подвале? — вполголоса ответил Адамс и, не взглянув на полицейского, вошел в вестибюль.
Остановившись перед ящиками для писем и прочитав фамилии жильцов, он проворчал:
— Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же было ему случиться в доме свиданий!
Адамс был небольшого роста, худой и живой человек с грубым лицом, впалыми щеками и длинным острым носом. Его шевелюра ослепительной белизны резко контрастировала с черной шляпой. Глаза его в приступе гнева начинали гореть, как электрические лампочки.