Говард сдержал свою злость. О чем этот дурак думал, когда в присутствии Адамса заговорил об О’Бриене? Адамс — хороший офицер полиции, отлично выполняет свою работу, но очень далек от политики.
Говард сам был поражен, узнав, что этот дом принадлежит О’Бриену. Если газетам повезет, то городские власти будут серьезно скомпрометированы. Малейшая неосторожность повлечет за собой расследование, поэтому нужно закончить это дело и найти убийцу как можно скорее.
— Как ваши дела? — спросил он Монтли.
Тот неопределенно указал на Адамса.
— Он занимается этим делом. Вы устраиваете целую историю из-за какой-то шлюхи. Это никого не интересует.
— Вы сами увидите, как это никого не интересует, когда завтра почитаете газеты, — сердито возразил Говард. — У вас есть какой-нибудь след? — обратился он к Адамсу.
— Описание одного типа, который, возможно, является убийцей. Этим занимается Донован.
— Донован! А почему не вы?! — громко воскликнул Говард. — Донован!
Он сдержался.
— Безусловно, Донован очень хорош для обычных дел, но быстро работать он не способен. Я рассчитываю на вас, Адамс, чтобы побыстрее продвинуть это дело. Займитесь расследованием сами, независимо от Монтли и Донована. Найдите мне убийцу и задержите его. У нас, без сомнения, скоро начнется перепалка, и, если ваше следствие пройдет быстро и удачно, вы сможете поздравить самого себя.
Они оба посмотрели друг на друга. Грубое лицо Адамса ничего не выражало, но внутренне он напрягся и впервые ощутил проблеск надежды.
— Я хотел бы иметь сведения обо всех подпольных организациях этого города, — продолжал Говард. — Поручите кому-нибудь заняться этим, а сами сосредоточьтесь на интересующем нас преступлении. Я прослежу за тем, чтобы вы получали все копии донесений Донована. А теперь приступайте к делу.
— Вы получите эти сведения, — сказал Адамс и вышел из кабинета.
Несколько минут Говард молча сидел, устремив взгляд на бювар, потом встал и приоткрыл дверь.
— Я отправляюсь в мэрию, — сказал он секретарше. — Вернусь через час.
Он закрыл дверь, надел шляпу, вышел через другую дверь на отдельную лестницу и направился на улицу.
Глава 2
В течение трех лет Сеан О’Бриен был тайным советником местной полиции. Он появился на сцене в то время, когда одна из партий совсем развалилась, но благодаря его огромным средствам он сумел поднять ее на ноги и влить в нее новую жизнь.
Главой партии был Эд Фабиан, толстый жизнерадостный полицейский, лишенный идеалов. Когда О’Бриен предложил свои миллионы, он их принял, не задумываясь о том, что их надо возвращать. Желание О’Бриена оставаться в тени должно было возбудить у него подозрения, но ему нужны были деньги, чтобы снова поставить на ноги свою партию, и он понимал, что любопытство может лишь помешать ему.
В настоящее время Фабиан стал лишь подставным лицом. Старея, он утратил свою боеспособность, если она вообще у него была, и, поскольку деньги продолжали поступать, он беспрекословно выполнял распоряжения О’Бриена.
Фабиана, наверно, хватил бы удар, если бы он узнал, что О’Бриен сколотил свое огромное состояние интернациональной торговлей наркотиками.
Бывший гангстер О’Бриен был незаменим благодаря своей осторожности и умению все время оставаться в тени. Ему удалось удрать из Европы, увозя за собой миллионы, в то время как соучастники занимались во Франции принудительными работами.
Приехав во Флинт-сити, в Калифорнию, он начал новую жизнь, но бездеятельность вскоре ему надоела, и он решил заняться политикой.
Изучив положение дел в партии, возглавляемой Фабианом, он быстро договорился с ним и стал осуществлять руководство.
Несмотря на множество принятых им предосторожностей в торговле наркотиками, он не мог избежать контактов с некоторыми лицами. Один из них получил во Франции двадцать лет тюрьмы и сообщил полиции описание внешности О’Бриена. Поэтому он избегал любой гласности и следил за тем, чтобы его фотография не попала в газеты и на глаза инспектору полиции, заинтересованному в его поисках. О’Бриен не хотел получить двадцать лет тюрьмы.
Прошло три года безопасной жизни, и такое положение вещей вполне устраивало О’Бриена. Он вел спокойное уединенное существование и забавлялся тем, что контролировал жизнь процветающего города, не давая повода избирателям догадаться, что их благополучие в определенной степени в его руках.