Что же начнется, когда он появится на свет?
– Так, ну и чего мы все такие грустные? – вырвала меня из потока хандры Маринка. – Предлагаю перейти к следующей истории. Кто готов? Ну? Ладно, раз все молчат, тогда я поведаю вам жуткую, леденящую кровь историю, которую я назвала…
Анфискино болото
Автобус лениво выплюнул последних пассажиров, фыркнул вонючими выхлопными газами, развернулся и потащился в небольшой проулок, заменявший депо, на конечной станции маршрута. Рано утром ему предстояло отправиться в обратный путь до города через попутные деревеньки, собирая тех, кому зачем-то понадобилось покинуть родные пенаты.
Людочка огляделась вокруг. Здесь мало что изменилось с тех пор, как она отправилась грызть гранит науки в институт в город. За эти пять лет она приезжала сюда лишь дважды – на самые первые каникулы, да потом на похороны бабушки – единственной родной души.
Теперь у нее никого тут не было, но и остаться в городе она не смогла. Надо было отработать положенное время в деревенской школе – таковы были условия.
Сердце кольнула острая боль – без бабули было тоскливо. Все здесь напоминало о ней и о детстве. Но долго предаваться воспоминаниям не стоило – уже смеркалось, и надо было спешить домой.
Автобусная станция располагалась нелепо – на самой окраине деревни, где была всего одна улица, а остальные дома раскинулись гораздо дальше – за лесом.
Попасть в деревню, где ее ожидал бабушкин опустевший дом, девушка могла либо по длинной дороге – около пяти километров, либо напрямик через лес – всего пара километров по узким тропкам.
Взвесив все за и против, Людмила решительно шагнула на дорогу.
Какой дурак пойдет в сумерках через лес, где комары и мошка, неизвестно в каком состоянии тропинки и… болото.
Анфискино болото.
В детстве Людочку пугали этим местом.
Взрослые рассказывали ребятне жуткую историю о том, как в давние времена там разыгралась настоящая трагедия.
Как-то жарким летним вечером, когда уже зазеленела листва, а воздух наполнился теплом и ароматом полевых цветов, выиграл помещик девку в карты. Служаночку Анфиску.
Да, в те времена это было обыденным делом – ставить на кон своих слуг.
Выигрыш был хорош! Совсем юная сирота, тонкая, как тростиночка, с длинными русыми волосами, заплетенными в тугую косу, с ясными небесно-голубыми глазами и кожей, нежной, словно лепесток. В свои семнадцать девушка была чиста и невинна, как ангел.
А барин был толст, жесток и похотлив. Да и кто тогда этих девок спрашивал? Барин велел явиться в покои – значит, надо явиться.
Иногда от этих утех появлялись дети. По настроению, барин мог приказать извести младенца, а мог и одарить мать новым сарафаном или освобождением от работ. Ненадолго, конечно.
Федор Иванович не считал себя тираном, а просто наслаждался жизнью. Мог себе это позволить.
Утро барина начиналось прекрасно.
Он сидел на постели и жадно рассматривал красавицу, стыдливо опустившую глаза. Девушка все еще надеялась, что хозяин даст ей какое-нибудь обычное поручение – натаскать воды, умыть, покормить, но тот приказал:
– Снимай. Все снимай. И исподнее!
Слова хлестанули по сердцу Анфиски. Она догадывалась, что новый барин не просто так радовался удачному карточному дню, но даже сама мысль о нем была ей противна.
– Снимай и не ерепенься! А то накажу – мало не покажется.
Девка знала, как могут ее наказать, и что наказание не отменяет утех барина. У прошлого хозяина ее не трогали, но другие девки плакали порой, жалуясь друг другу. Анфиска его не привлекала, только поэтому он легко проиграл ее и отдал в эту деревню.
И вот теперь, это должно было случиться и с ней. Руки и ноги словно онемели, она не могла даже пошевелиться. Федор Иванович тяжело поднялся с кровати и подошел к Анфисе.
– Глухая чтоль? Снимай все, говорю, да поживей!
Он протянул руку, и она легонько отшатнулась. Это простое движение разозлило помещика, и он наотмашь ударил ее ладонью по щеке.
– Хуже будет!
Хуже. Что могло быть хуже, чем отдать свою девичью честь на растерзание толстому похотливому негодяю, озверевшему от безнаказанности?
Анфиса словно ожила от пощечины и выскочила из покоев.
– Держи ее! – закричал барин, бросаясь вслед.
Стоял полдень, и вся прислуга была занята в поле, поэтому никто не откликнулся на его зов. Девушка, подхватив юбку, побежала в сторону леса.