Именно тогда и родился писатель Яромир Йон — во время одной из кратковременных фронтовых передышек, на биваке, у костра. Первая его книга так и называлась — «У лагерного костра» (1917). Офицер австро-венгерской армии из вольноопределяющихся, чех по национальности, правдиво рассказывал в ней о своих мытарствах на дорогах Сербии, Македонии, Албании. О дикой и суровой природе этих мест. О трагических и смешных случаях. Автор не мог рассчитывать на то, что начальство благожелательно отнесется к его запискам, и вынужден был выбрать псевдоним. Яромиром звали его младшего брата, погибшего в январе 1916 года от тяжелого ранения. А фамилия Йон пришла на ум случайно и понравилась своей краткостью.
В 1918 году под этим же псевдонимом Маркалоус издает тоненькую книжечку — «Впечатления и рассказы», а затем «Юморески», где был выделен цикл «Вечера на соломенном тюфяке». Через год вышла книга того же названия, включавшая часть рассказов из предыдущих трех сборников и новые произведения, печатавшиеся в журналах и газете «Лидове новины». Многие свои военные рассказы писатель переработал, иные отверг и больше не переиздавал, некоторые включил в другие книги. При втором издании в 1930 году сборник опять им пересматривался и перерабатывался. Так возникла книга со строгим отбором вещей и продуманным построением.
Если первые сборники Йона во многом еще носили характер дневниковых записей, путевых заметок, очерковых зарисовок, если в них важную роль играло описание и прямой авторский комментарий, то композиционную основу и неповторимое своеобразие «Вечеров на соломенном тюфяке» составляет принцип, подчеркнутый в их подзаголовке: это преимущественно «сольные номера» и «исповеди». В первом издании книги автор даже называл свои записи воображаемых солдатских бесед «граммофонными пластинками». Критики поверили ему на слово и восприняли сборник как натуралистический слепок с действительности. На самом деле речь шла о новых способах художественного обобщения.
Один из рассказов носит красноречивое название — «Красота безыскусственности». Красота безыскусственности привлекает Йона в подлинных человеческих документах эпохи, и он сам стремится к этой красоте, сознательно отвергая условные приемы вычурной, стилизованной литературы, которая, по глубокому убеждению писателя, была не способна постичь «драмы и трагикомедии человека на войне». Но документ (в основе ряда рассказов лежат подлинные письма Богумила Маркалоуса жене и сыну) был для него лишь сырьем, за внешней простотой и неотделанностью скрывалась целеустремленная работа творческой мысли.
Повествование в «Вечерах» — это, как правило, кусок живого разговора, начатого еще где‑то за пределами рассказа, услышанного нами с середины, с полуфразы и подчас на полуфразе обрывающегося. Так достигается та «полная иллюзия действительности», к которой стремился Йон. И авторский комментарий оказывается ненужным. Не случайно, перерабатывая для «Вечеров» новеллу «Грустный дом» из книги «Впечатления и рассказы», писатель опускает почти всю первую ее половину, содержавшую повествование капрала Пышвейца о службе в госпитальном отделении для душевнобольных. Рассказ получает новое название «Delirium tremens» и начинается с монолога одного из тех, чей разум не выдержал ужасов войны. В эту сумбурную речь вкраплены детали объективно-описательных пассажей первоначального варианта. Факты, потрясающие даже при простой, спокойной констатации, в отрывочном изложении помешанного обретают огромный эмоциональный заряд.
Рассказы Йона окрашивает то грустное раздумье, то веселая усмешка, в них слышатся плач и смех, гневные обвиняющие выкрики и соленая брань, в них переплетаются трагический кошмар и гротескный комизм. Столь же разнолики они по сюжетам и жанрам. Здесь и законченная новелла со строгим кольцевым построением («Тетя Лала»), и трагический («Двенадцать апостолов») или комический («Сундучок Ощадала») эпизод, и драматизированный рассказ («Воскресная драма в одном действии»), и этнографический очерк («Балканский Вифлеем»), и философско-публицистическое эссе («О тех, в ком таятся силы земли»). Порой писатель пародирует традиционную жанровую форму: так, юмореска «Роман в четырех частях» — несомненная пародия на сентиментальный «роман в письмах», а латинские названия отдельных главок новеллы «Лейтенант Золотце» устанавливают некую связь между этим печально-ироническим повествованием и традициями античной драмы. Чаше же всего рассказ строится как вереница смешных или грустных историй, объединенных лишь образом повествователя («Баталии», «Удивительные истории»).