— Что было с тем матросом? — напомнили мы учителю.
— С матросом… Петр велел отправить его подальше в Сибирь, предупредил, если попадется хоть раз на глаза, казнен будет жесточайшей казнью.
Эпизод с Иваном Нарышкиным приводят в цепи прочих сцен Стрелецкого бунта. Зарубили боярина Матвеева, князя Ромодановского, список велик. Среди них образ Ивана Нарышкина возникает на мгновение и гаснет в вакханалии бунта. Никто не заметил его роли в судьбе Петра. Откажись он выйти к стрельцам, они бы устроили новую резню. Второй раз Иван принес себя в жертву, когда выдержал пытки, устоял, не дал повода продолжить бунт.
Он не догадывался, кого он спасает для России. Человеку не дано увидеть, как спустя годы откликнется его поступок, он не может свериться с будущим, оно скрыто во тьме, единственное, чем он располагает, — это тихие веления совести.
Иван Нарышкин действовал как верноподданный, жертвуя собой ради царя, — психология, давно утраченная. Для него десятилетний племянник был прежде всего русский царь, которому он должен служить верой и правдой, не щадя живота своего.
— Петр понимал, что совершил его дядя? — спросил Дремов.
— С годами все больше заботился о вдове несчастного Ивана, определил ее старшей нянькой к новорожденному сыну своему. Большая должность. Понимала и Наталья Кирилловна.
Учительствуя в школе, Молочков видел, как легко травмируется детская психика. Когда он рассказывал о том, чтó выпало Петру в детстве, он волновался, словно при нем калечили его любимца, ребенка, отмеченного даром нравственного и физического совершенства, доброго прекрасного принца.
Историки, по его словам, из века в век винят Петра за жестокость, показывают, как он лютовал над стрельцами, чуть ли не самолично рубил головы и бояр заставлял рубить. Никто не видит чуда в том, как искалеченная душа его смогла все же выправиться. Другой на его месте превратился бы в истерика, изувера, его жалели бы, оправдывали. Петра же никто не жалеет.
Профессор Елизар Дмитриевич, самый ученый человек в нашей компании, как всегда, оговаривался, что в истории он дилетант, тем не менее широко известно, что Петербург построен на костях. Десятки тысяч строителей уморили. Людей царь не жалел, мёрли как мухи. Окрашенный бурым прочным загаром лесовик, Елизар Дмитриевич отличался галантностью, безупречными манерами, удовольствие было следить, как они с Молочковым спорят, соблюдая все правила учтивости.
— Откуда вам известны, профессор, цифры погибших?
— Неоднократно читал в популярной литературе. Специально, извините, не углублялся, но согласитесь, это общеизвестно.
— Настолько, что принимают как факт. Мёрли, конечно, только кто считал? Где документация? Я пытался найти, не нашел. Беглых было много, может, их считали… Про Петра и про Петербург много наклеветали. Петр — антихрист. Значит, и дело его дьявольское. От него мор идет.
Врагам Петра такие слухи на руку были. В глазах современников поступки Петра иногда выглядели мистическими, дьявольски жестокими.
И учитель привел такой пример.
Пятнадцать лет спустя после Стрелецкого бунта раскрылся заговор на жизнь государя. Учиненный розыск выявил целую группу стрельцов. Руководил заговорщиками стрелецкий полковник Цыклер. Приговорили его к смерти. Перед казнью Цыклер рассказал, как Софья подучала его убить Петра и как тогда оговаривали они с Иваном Михайловичем Милославским разные способы, как пробовали, как случайности мешали им. Иван Михайлович Милославский давно умер, был похоронен в трапезе церкви Николы как примерный христианин. Можно считать, счастливо ушел от кары, выскользнул, пролаза. Теперь он был недосягаем для суда мирского.
Но для Петра не было недосягаемого, жажда возмездия жгла его, он велел откопать гроб Милославского. Сгнившие останки погрузили по его указанию на повозку, запрягли шестью свиньями, повезли через всю Москву. Народ высыпал на улицы, ужасался, но на этом процедура не кончилась. Останки сунули под помост, на котором стояла плаха. Когда головы заговорщиков отсекали, кровь стекала на гроб Милославского…
— Не знаю, совершалась ли где еще подобная казнь, — заключил учитель.
Профессор покачал головой.
— И вы мне будете оправдывать его.