– Конечно! – отозвался Кэлум, раньше чем вспомнил, что уже покупал сегодня лотерею. Но Гиллиан была в таком восторге, что Кэлуму пришлось купить еще пять билетов.
– Так о чем мы говорили? Ах да, значит, случилась у этого парня кома:
Кэлум почувствовал, что покрывается холодным потом: В груди бешено билось сердце. Нечаянно он задел Бобби за плечо, и тот свалился с кресла-качалки, с грохотом растянувшись на полу.
– Твою мать: – хрипло прошептал Кэлум, глядя на распростертое тело.
Со всех сторон сбежались гости. Усатый парень, тот, который продал Кэлуму первую партию лотерейных билетов, попытался прощупать пульс. Затем он расстегнул рубашку и приложил ухо к груди Бобби.
– Эй, Геггси, пусти меня! – кричал Чиззи. – Я медицине учился! Проваливай, Геггси, мудень старый!
– Да погоди ты, – отмахнулся Геггси.
Кэлуму показалось, что волосы Геггси, разметавшиеся по тощей груди Бобби, превратились в щупальца вроде крысиных хвостов и высасывают остатки жизни из бездвижного тела. Затем Геггси выпрямился и сказал:
– Этот пидор мертв. Этот твой дружок, – добавил он, глядя на Кэлума взглядом прокурора, словно это Кэлум убил Бобби, – он мертв, как кусок говна, понял?
– Блин, кончай наезжать: – сказал Кэлум.
Чиззи склонился над телом Бобби.
– Верно, парень совсем сдох. Я-то знаю: курсы начальной медицинской подготовки при больнице «Феррант». Они нас потом еще послали на практику в Хеймаркет, в госпиталь «скорой помощи» св. Андрея. Диплом и все такое, – гордо заключил Чиззи. Затем он подпрыгнул и заорал: – Круки! Прости, приятель, но это ты приволок сюда этого козла. Мне здесь теперь только копов не хватало! Забирайте своего дружка и сваливайте!
– Но: – начал было Круки.
– Нет, приятель, я вам помогать не стану. Пойми меня, не хочу я здесь копов, понял?
– Берите своего дохлого мудня и валите! – крикнул для ясности парень, которого звали Геггси.
– Да мы не можем: я в смысле: ну куда мы его денем?
– А это уже ваши проблемы. Долбаные кретины. Притащили джанки в чужой дом. Вот пидоры! – Геггси угрожающе наклонил вперед голову.
– Всю вечеринку обломали, – встрял чей-то голос. Как оказалось, он принадлежал тому самому парню с бобриком по кличке Яичница. – Может, хоть сейчас поставите мою долбаную кассету, козлы! Видите, как от вашей музыки парню сплохело, – и он захихикал над собственной шуткой.
Круки переглянулся с Кэлумом. Затем они взяли Бобби под руки с двух сторон и вынесли его из квартиры на лестничную площадку.
– Жаль, что все так повернулось, друзья, Этот ваш кореш, он клевый был парень? – спросил Чиззи.
Кэлум и Круки молча посмотрели на него.
– Слушайте, друзья, конечно, сейчас момент неподходящий, но я хотел вас спросить – я тут билеты рождественской лотереи распространяю:
– Я уже купил, – сказал Кэлум.
– Ну тогда ладно, – сказал Чиззи, слегка расстроившись.
Круки и Кэлум начали стаскивать Бобби по лестнице. К счастью, он оказался легким и маленьким. Гиллиан и еще одна девушка вышли из квартиры вслед за ними.
– Все веселье испортили, пидоры, – огорченно сказал парень, которого звали Яичница, когда за ними захлопнулась дверь.
– Совсем спятили, – сказала вторая девушка Кэлуму и Круки. – Вы что, на улицу с ним собрались?
Друзья промолчали в ответ. Худшие из галлюцинаций уже остались позади, но ноги были по-прежнему резиновыми, а реальность – слегка искаженной.
– Интересно, что они с ним будут делать? – сказала Гиллиан.
– Что делать-то будем? – спросил Круки, продолжая спускать тело Бобби вниз по лестнице.
Бобби, хотя и не был тяжелым, перекатывался у них в руках как бурдюк с водой. Они по-новому ухватились за тело, но тогда ноги Бобби стали цепляться за ступеньки.
– А хер его знает, – огрызнулся Круки. – Сперва надо выбраться из этого долбаного подъезда.
– Тьфу! Я бы даже притронуться к нему не смогла! – сказала вторая девушка.
– Заткнись, Мишель, – цыкнула на неё Гиллиан.
Лестница наконец кончилась, и Бобби выволокли из подъезда на темную, пустынную улицу. Ноги Бобби безвольно тащились по асфальту. Гиллиан и Мишель сперва шли сзади на расстоянии нескольких футов, затем стали время от времени забегать вперед. Если же они видели, что кто-то идет навстречу, то переходили на другую сторону улицы.
– Первый раз мертвяка вижу, – констатировала Гиллиан.
– А я видала. Дедушку. Я видела, как его в ящик заколотили.
– Как в ящик? – переспросила Гиллиан, которой представилось, что это и было причиной смерти дедушки.
– Ну, священник: церковь: все такое: – с неожиданной грустью в голосе разъяснила Мишель.
– Ах вот оно что: – дошло до Гиллиан. Затем она вновь посмотрела на Бобби. – Деньги у него при себе есть?
Круки и Кэлум остановились.
– Бедный мудел мертв»! Нас могут обвинить в убийстве! Мы не можем везти его в такси!
– Мое дело – предложить, – сказала Гиллиан.
– Угу, – Круки посмотрел на Кэлума. – Её дело – предложить. Круто, Кэл. Девки – они все такие:
Кэлум был готов взорваться. Это был Бобби. Тело Бобби. Он вспомнил ту ночь у костра и как они с Бобби задавали другим однокашникам жару. Бобби Престон. Он вспомнил, как они играли в ИРА и в УДА вместе с Бобби. Он вспомнил, как выстрелил в Бобби из пугача, и Бобби притворился мертвым, и как он лежал в густой траве на обочине шоссе. Когда он встал, на спине к его тенниске прилипло собачье дерьмо.
Теперь Бобби уже не прикидывался мертвым, а в дерьме были они все по самые уши.
– Заткнитесь: ЭТО ЖЕ БОББИ: о, блин! – простонал Кэлум, внезапно остановившись. Он наконец заметил, что рядом с ними медленно едет полицейский автомобиль. Мысли его перекинулись с Бобби на собственную персону. Он понял, что его жизнь кончается так же необратимо, как кончалась жизнь Бобби – тихо, в кресле-качалке, от такой большой дозы героина, когда человек уже сам не понимает, что медленно умирает. Кэлум подумал о своей подружке Элен: увидит ли он её когда-нибудь снова?
Коп выполз из машины, оставив своего напарника за рулем.
– У вас все в порядке, ребята? – Он посмотрел сперва на Бобби, затем на Круки и Кэлума. – Ваш дружок. Видать, крепко надрался.
Кэлум и Круки смотрели на полицейского. У того был расплющенный нос с двумя огромными дырами вместо ноздрей. Кожа имела нездоровый розовый оттенок и напоминала сырую свиную сардельку, а глаза – тусклые и глядящие в разные стороны – располагались на дне глубоких впадин в похожей на картофелину голове.
«Это все кислота, – подумал Круки. – Все эта долбаная кислота».
Кэлум и Круки переглянулись поверх безвольно болтавшейся головы Бобби.
– Вроде того, – наконец ответил Круки слабым голосом.
– Вы тут никакого беспорядка не видели? Ну, там, несколько психов, бьющих витрины:
– Не, ничего мы не видели, – сказала Мишель.
– Да, дружок ваш совсем трубился, – сказал полисмен, подозрительно разглядывая Бобби. – Я бы на вашем месте отвел его домой.
Покачав пару раз своей головой-обрубком, коп презрительно фыркнул и наконец уехал.
– Мать твою так: нам кранты, приятель! Полные кранты! – простонал Кэлум.
– А это дело, – сказал Круки, – что легавый сказал.
– А? – переспросила Мишель.
Кэлум недоверчиво уставился на Круки.
– Ты послушай: если нас притормозят с его телом, то мы точно сядем. Но если мы отнесем Бобби к нему домой: