Он рассмеялся.
– Я знаю значение слова «запечатанный», nena. И спасибо.
– Услуга за услугу, – ответила она и пожала плечами, отмахнувшись от улыбки благодарности.
Маркос распечатал тюбик и вытер рот, прежде чем нанести толстый слой бальзама. Вишнёвый аромат гигиенического бальзама для губ, смешанный с ароматом ананаса от освежителя воздуха в машине, заставил ее снова почувствовать себя молодой девчонкой.
– Спасибо, – сказал он. – Мои губы снова можно целовать.
Прежде чем Надя запротестовала или передумала, он завел двигатель. В этот момент Кензи вышла из офиса и направилась к белому минивэну. Поймав взгляд, который Кензи бросила в их сторону, Надя испытала радость, что на ней был браслет-оберег от сглаза.
Маркос, ничуть не смутившись, опустил стекло и выкрикнул:
– Увидимся позже, Кензи!
– До встречи! – ответила та бодрым голосом, но глаза Кензи, смотревшие на Надю, которая забралась на пассажирское сиденье, обещали войну.
Надя усмехнулась. У нее не было времени на такого рода конфликты. Ее не волновало, что происходит между Маркосом и Кензи, и теми тремя ангелочками, отцом которых точно был не Маркос.
Чьи же они тогда?
И что Надя делала в машине Раке… Маркоса?
О чем она только думала?
А чем сейчас занимался Брэндон? Скучал ли он по ней? Его это вообще волновало?
Маркос отъехал с парковки.
Надя держала канистру для бензина на коленях. Она постукивала ногтем по пластику, как будто задавала азбукой Морзе все вопросы, которые крутились у нее в голове.
– Нет, – сказал Маркос, сворачивая за угол. – Между нами ничего нет.
– Нами? – повторила она, застигнутая врасплох его признанием.
– Нами? – переспросил он, сбитый с толку. – Между Кензи и мной. – А потом его лицо посерьезнело. – Но да, между тобой и мной тоже. Между нами тоже ничего не было.
Это была правда. На протяжении многих лет между ними ничего не было. Но все равно, его слова причиняли боль. Она чувствовала себя так, будто ее в очередной раз отвергли. Как, когда она поняла, что Брэндон ее не любит.
Брэндон, который пытался морочить ей голову, но Ракета уехал без объяснения причин.
Он был для нее всем…
В смысле, Брэндон. Брэндон был для нее всем, а Ракета… он был интрижкой… развлечением. Теперь она это знала. Она не позволила бы соблазнить себя его длинными волосами, сильными руками и обольстительными губами. Даже сейчас, когда они были увлажнены.
Надя откашлялась, пытаясь взять себя в руки. Она не хотела показаться потерянной перед этим мужчиной.
– Что значит между нами ничего не было? – спросила она помимо своей воли. Внутри она закипала от злости. – Мы даже говорили о том, чтобы жить вместе, и однажды утром ты просто исчез.
Воспоминание о том горе, которое она испытала, когда поняла, что он бросил ее, причиняло ей гораздо большую боль, чем десять лет назад.
Он пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги.
– Это было к лучшему.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, придя в ярость.
– Ты вернулась к баскетболисту. Собиралась выйти за него замуж, верно? Так что, мне кажется, это служит достаточным доказательством того, что мы были не более чем…
Он замолчал, словно давая ей возможность возразить ему, либо что-то добавить, но она не собиралась облегчать ему задачу. Пусть даже он оказывал ей услугу.
– Не более чем хорошее воспоминание, – продолжил он с тенью улыбки. Она заметила, как много эмоций промелькнуло в его глазах. Por Dios![18] Его голос был таким бархатисто-мягким, что у Нади защипало глаза, когда она поняла, насколько дорогими и особенными должны быть воспоминания для него, чтобы он все еще говорил о них с такой нежностью.
– Это были хорошие времена, – добавил он.
Через пару секунд она произнесла:
– Так и было.
Черт.
Она не могла поверить, что сказала это вслух. Должно быть, она потеряла голову от горя и изнеможения. Но лучше всего была его реакция.
Его лицо было создано для музеев. Оно должно было красоваться по всей стране на рекламных щитах, которые предостерегали женщин от похитителей сердец и здравого смысла. Если бы она не была научена горьким опытом, если бы не поклялась показать миру, что стала независимой женщиной, которая может выжить без мужчины, если бы не питала крошечную надежду, что Брэндон вернется к ней, будет умолять ее передумать и сыграть свадьбу, тогда бы она влюбилась в улыбку Ракеты и послала все свои решения, ложные надежды и ожидания к черту.
Наконец, они подъехали к заправочной станции.
– Вот мы и приехали, – сказал он, открывая дверцу машины.
Сексуальное напряжение, пульсирующее в машине, было почти осязаемым, но, к счастью, порыв свежего воздуха развеял его, как перья на ветру. Она уже давно не чувствовала такого возбуждения, но все ее тело трепетало от желания. «Отзывалось на него», голос Мэди мысленно поправил ее.