– Не думаю, чтобы в данном случае ее особенно привлекали яблоки, – отозвался Пуаро, – но она присутствовала на вечеринке.
– Она жила здесь?
– Нет, гостила у подруги – миссис Батлер.
– Батлер? Да, я ее знаю. Живет недалеко от церкви. Вдова. Муж был летчиком. Имеет дочь, приятную на вид девочку. Да и сама миссис Батлер довольно привлекательная женщина – как вы считаете?
– Я видел ее очень мало, но, думаю, вы правы.
– А каким образом это касается вас, Пуаро? Разве вы были здесь, когда это произошло?
– Нет. Миссис Оливер посетила меня в Лондоне. Она была очень расстроена и хотела, чтобы я что-нибудь предпринял.
На губах Спенса мелькнула улыбка.
– Понятно. Все та же старая история. Я тоже пришел к вам, так как хотел, чтобы вы что-нибудь предприняли.
– Как видите, я уже к этому приступил, – сказал Пуаро. – Я явился к вам.
– С той же просьбой, с какой обращались к вам я и миссис Оливер? Повторяю, я ничего не могу сделать.
– Можете. Вы можете рассказать мне о людях, которые живут здесь. О людях, которые пришли на ту вечеринку. Об отцах и матерях присутствовавших там детей. О школе, учителях, врачах, адвокатах. Кто-то во время вечеринки убедил девочку встать на колени и, возможно, сказал: «Я покажу тебе самый лучший способ, как достать яблоко зубами». А потом он – или она – прижал рукой голову бедняжки. Очевидно, не было ни шума, ни борьбы.
– Скверное дело, – промолвил Спенс. – Что именно вы хотите знать? Я живу здесь год, а моя сестра – два или три. Городок не слишком густо населен, к тому же люди приезжают и уезжают. Допустим, чей-то муж работает в Медчестере, Грейт-Кэннинг или еще где-нибудь и дети учатся там в школе. Потом муж меняет работу, и они перебираются куда-то еще. Правда, некоторые прожили здесь долго – например, доктор Фергюсон или мисс Эмлин, директриса школы. Но в целом общину оседлой не назовешь.
– Согласившись с вами, что это весьма скверное дело, – сказал Эркюль Пуаро, – я хотел бы надеяться, что вы знаете, кого из живущих здесь людей также можно охарактеризовать как скверных.
– В делах такого рода всегда прежде всего ищут скверных людей – в данном случае скверных подростков, – заметил Спенс. – Кому могло понадобиться задушить или утопить тринадцатилетнюю девочку? Вроде бы нет никаких признаков сексуального насилия или чего-нибудь в таком роде, о чем обычно думают в первую очередь. В наши дни такое часто происходит во всех небольших городках или деревнях. Опять-таки куда чаще, чем в дни моей молодости. Тогда тоже бывали душевные расстройства, или как это называлось, но меньше, чем теперь. Очевидно, сейчас слишком многих выпускают из мест, где им следовало бы находиться. Так как все психушки переполнены, доктора говорят: «Пускай он или она возвращается к своим родственникам и ведет нормальную жизнь». А потом у скверного парня – или бедного больного, смотря с какой стороны на него смотреть, – снова наступает ухудшение, и очередную девушку находят мертвой в каменоломне. Дети не возвращаются домой из школы, потому что принимают предложения незнакомых людей подвезти их на машине, хотя их предупреждали, чтобы они этого не делали. Да, в наше время такое случается сплошь и рядом.
– И это соответствует картине происшедшего здесь?
– Ну, такое сразу приходит на ум, – ответил Спенс. – Предположим, на вечеринке был некто, у кого началось ухудшение. Возможно, он проделывал это и раньше, а может, только испытывал желание. Я имею в виду, что поблизости и ранее могли происходить нападения на детей, хотя, насколько мне известно, в полицию никто не обращался по такому поводу. На вечеринке присутствовали двое из подходящей возрастной группы. Николас Рэнсом, симпатичный на вид парень лет семнадцати-восемнадцати, – кажется, он приехал с Восточного побережья. Выглядит вполне нормальным, но кто знает? И Дезмонд Холленд, у которого были какие-то неприятности на почве психиатрии, хотя я бы не придавал этому особого значения. Да и вообще, убийца мог войти снаружи – дома обычно не запирают во время вечеринки. Возможно, какой-то полоумный проник туда черным ходом или через боковое окно. Хотя он здорово рисковал. Едва ли девочка согласилась бы играть в «Поймай яблоко» с незнакомцем. Но вы все еще не объяснили, Пуаро, почему вы этим занялись. Вы сказали, что вас попросила миссис Оливер. Какая-нибудь очередная нелепая идея?
– Ну, не совсем, – отозвался Пуаро. – Конечно, писатели склонны к нелепым идеям – точнее, к находящимся на самой границе возможного. Но в данном случае она просто слышала, что сказала девочка.
– Джойс?
– Да.
Спенс склонился вперед и вопрошающе посмотрел на Пуаро, который кратко изложил историю, поведанную ему миссис Оливер.
– Понятно, – произнес Спенс, задумчиво теребя усы. – Значит, девочка утверждала, будто видела убийство. Она не говорила, когда или каким образом?
– Нет, – покачал головой Пуаро.
– А что к этому привело?
– Думаю, какое-то замечание об убийствах в книгах миссис Оливер. Кто-то из детей вроде сказал ей, что в ее книгах мало крови или недостаточно трупов. Вот тут-то Джойс и заявила, что однажды видела убийство.
– Судя по вашим словам, она хвасталась этим?
– Такое впечатление сложилось у миссис Оливер.
– Дети часто делают такие причудливые заявления, чтобы привлечь к себе внимание или произвести впечатление на других. С другой стороны, возможно, это правда. Вы тоже так думаете?
– Не знаю, – ответил Пуаро. – Девочка хвастается, что видела убийство, а через несколько часов ее находят мертвой. Вы должны признать, что есть основания предполагать в этом возможность причины и следствия. Если так, то кто-то не терял времени даром.
– Безусловно, – кивнул Спенс. – Вам известно, сколько людей присутствовало, когда девочка сделала свое заявление насчет убийства?
– По словам миссис Оливер, человек четырнадцать-пятнадцать, а может, и больше. Пятеро или шестеро детей и примерно столько же взрослых, которые организовывали мероприятие. Но за точной информацией я вынужден обратиться к вам.
– Ну, это не составит особого труда, – сказал Спенс. – Не то чтобы я мог сообщить вам сразу, но это легко выяснить у местных. Что касается вечеринки, то я уже многое о ней знаю. Там преобладали женщины – отцы редко появляются на детских вечеринках, хотя иногда заглядывают или забирают детей домой. Там присутствовали доктор Фергюсон и викарий, а также матери, тети, дамы из общественных организаций, две школьные учительницы – могу дать вам список – и около четырнадцати детей. Самому младшему было лет десять.
– Полагаю, вам известен перечень возможных подозреваемых среди них? – осведомился Пуаро.
– Если то, что вы предполагаете, правда, составить такой перечень будет не так легко.
– Вы имеете в виду, что тогда придется искать не страдающего психическими отклонениями на сексуальной почве, а человека, совершившего убийство и вышедшего сухим из воды, который не ожидал разоблачения и испытал сильный шок?
– Будь я проклят, если знаю, кто бы это мог быть, – сказал Спенс. – Не думаю, что здесь имеются подходящие кандидаты в убийцы. Да и загадочных убийств тут вроде бы не происходило.
– Подходящие кандидаты в убийцы могут иметься где угодно, – возразил Пуаро, – вернее, мне следовало бы сказать – «неподходящие», так как их труднее заподозрить. Возможно, против нашего убийцы не было никаких улик, и для него или для нее явилось сильным шоком внезапно узнать о существовании свидетеля преступления.