- Да что хочешь! Ну, в разумных пределах. А то как бы мне не разориться - я ещё пяток пацанов из нашей компании сговорил, они со своими девицами придут, и тоже не за так.
Юбилей прошёл замечательно. Стол ломился от давно забытых деликатесов, приятели и их девицы ели-пили как не в себя, успевая талантливо изображать внимание к дедовым воспоминаниям. Эрик пересел на соседний стул и забросал юбиляра вопросами, снисходительно кивнув Юрчику, который облегчённо вздохнул и исподтишка показал оттопыренный большой палец.
Дед, крупный старик, слегка подусохший, но всё ещё могучий, сверкая бритой головой и золотым перстнем, отвечал охотно, с деталями и подробностями. В его изложении лихие девяностые были великолепны. А самым великолепным в них был он, Юрча Каширский.
Эрик втихаря включил диктофон - запомнить все имена, места и события, которыми сыпал как-то даже помолодевший Юрча, было невозможно. Расстались они весьма довольные друг другом, и Эрик рванул домой - записывать и систематизировать.
Ещё полгода исследований - и время было выбрано: начало девяносто пятого, за два с лишним года до дефолта. Два ноута и кучу флешек он забил информацией, включая ежедневные биржевые сводки на ближайшие двадцать лет. Книги - а как же без них, для попаданцев в прошлое воровство ещё не написанных романов - это святое. Никаких угрызений совести Эрик не испытывал: подумаешь, не появятся несколько писателей - или появятся, только что-то другое напишут, может, ещё лучше. Даты и детали биографий недобровольных интеллектуальных доноров он проверял по несколько раз, чтобы не вляпаться с уже написанным и лежащим в столе.
Запасся золотишком и камешками. За золото пришлось выложить немало, а камни достались практически даром - как в тридцатом году освоили их промышленный синтез, так и цена на всякие бриллианты-изумруды упала в половину от кристаллов Сваровски.
К Юрче пришлось наведываться ещё раз пять - уточнять детали. Под предлогом, что книгу решил написать. Момент отбытия оттягивал долго, было страшновато. А потом подумал: какого чёрта, всегда ведь вернуться можно. Для проверки, поменяв чуть ли не половину деталей в своём агрегате, прыгнул налегке в девяносто восьмой, в тот самый август. Пару минут полюбовался на очереди у обменников и вернулся обратно. Успокоенный: никакая это не авантюра, а вполне себе нормальный научный эксперимент. И ошибок в его расчётах нет, выкусите, профессора!
Убедив себя, что предусмотрено всё возможное и невозможное, Эрик за месяц закрыл все дела и с тяжеленным чемоданом вынырнул в солнечный апрельский день девяносто пятого года, у Ленинградского вокзала. Камера хранения показалось достаточно надёжной, чемодан был пристроен, и Эрик отправился на поиски молодого Юрчи.
У него всё получилось. Молодой Юрча оказался точно таким, как его описывал Юрча старый. Договориться удалось достаточно легко и относительно недорого, и уже через неделю Эрик оказался обладателем полного набора документов, положенного приличному человеку: паспорт, права, диплом, и даже краткое изложение биографии вместе с фотографиями давно покойных родителей. Маленьким бонусом - удалось сохранить имя, хотя за это пришлось доплатить, и немало. Золото и камни маленькими порциями пристраивались, денежки копились.
А дальше всё было просто - юный и неопытный фондовый рынок ждал его. Разумеется, Эрик мог заработать намного, намного больше, но он решил не зарываться и не высовываться. На бирже играл аккуратно, понемногу. В олигархи благоразумно не полез, а занял вполне почётное место где-то на полпути к этому почётному званию. А после дефолта сделал мощный финансовый рывок и успокоился - будущее было обеспечено.
С Юрчей он поддерживал отношения взаимовыгодные и приятельские, но не слишком уж близкие. А после публикации первого романа про Сумрак и Иных, в одночасье ставшего бестселлером, прочно вошёл и в светскую, и в деловую, и в околобандитскую тусовки. К этому времени, правда, они начали сливаться в одну - Эрик обомлел, когда увидел Юрчу без привычного малинового пиджака, застенчиво одёргивающего на себе костюмчик от Бриони.
Дом на Рублёвке был построен с учётом всех дизайнерских откровений сороковых, и попал во все модные журналы. Вечеринки в новом доме и в многочисленных барах он начал закатывать тоже с учётом развлекательных достижений прошедших десятилетий. Так что попасть на частную вечеринку к Эрику стало считаться одним из признаков успеха. Настроение портили только девицы, которые, в отличие от его современниц, почему-то считали душевно проведённую ночь поводом не только для знакомства, но и для дальнейших отношений. А уж совместная поезда на Мальдивы... Но пока ему удавалось их менять не реже, чем раз в три месяца.
Жизнь текла удобно, разнообразно, шумно и, на удивление, скучно. Не происходило практически ничего, нигде, ни в России, ни в мире. И Эрик начал тосковать. Как ни странно, больше всего ему не хватало работы в лаборатории. Для развлечения он попробовал расписать эксперимент, который начал, но не довёл до конца из-за ухода сюда, и с ужасом обнаружил, что он не только всё забыл, но и практически разучился думать. В смысле - мыслить.