Хаз важно продекламировал:
— Сегодня же встреча с популярным писателем-фантастом Виктором Светловым. Слышал о таком?
Он шутит?!
— Да ладно, — не поверил я.
— Честное слово. — Хаз изобразил улыбку во все лицо. — Ну, теперь держись, они тебя на сувенирные ленточки порвут.
— А можно сделать вид, что я сегодня в «Литерхом» не приходил? — тоскливо спросил я. — Потерялся по пути или заболел...
— Нет уж, — неожиданно резко оборвал меня Хаз. — Если обещал встречу с читателями, то иди и встречайся.
— А я обещал?!
Что-то я такого не припомню.
— Сам же вчера сказал, что поставишь автографы...
— Двум девушкам! — Я покосился на группу людей, стоящую у входа. — А это что?
— Ну, видимо, они привели несколько подружек за компанию... и дружков...
— И маму с папой, — закончил я за него. — Неужели даже эти взрослые люди читали мою ахинею?
— Извини, конечно, — рассердился Хаз, — но раз ты пишешь книгу, то будь добр отвечать перед читателями за качество. Если ты считаешь собственное творчество ахинеей, то зачем вообще было его издавать?
Спросил бы чего попроще. Я всего лишь перевел все мысли, что были у меня в голове в формат «doc». Трудно отвечать за качество сплошного потока сознания! Хотя, теперь-то я понимаю, что книга это не просто набор мыслей. Важно упорядочить все, что накопилось у тебя в голове таким образом, чтобы это не было похоже на бред шизофреника. Даже если ты описываешь реальные события, как это было со мной, очень важно создать полноценное полотно, а не мозаику с множеством недостающих элементов. Впрочем, в моей истории было бы довольно трудно описать недостающие элементы, разве что... придумав их самому, а я этого делать совершенно не хотел.
— Понимаешь, — я глубоко вздохнул. — Просто когда книга уже написана, какой бы хорошей она не была, всегда появляется ощущение, что теперь я мог бы написать гораздо лучше.
— Так написал бы, — пожал широченными плечами Хаз. — Чего мозги людям пудрить?
— Сил уже нет, — вздохнул я. — Воображение рвется дальше, к новым сюжетам и фиг его остановишь.
Мы некоторое время помолчали.
— Виктор, как бы плохо ты не думал о своей писанине, читатели требуют уважения к себе. Они доверились тебе, позволили твоей книге влиять на них, позволили твоим героям некоторое время жить рядом с собой, в своем уме и сердце. Так что будь добр, прояви и ты к ним уважение: встречай их как своих друзей, отвечай на все вопросы и подписывай книги.
От его пылкой речи я на некоторое время впал в ступор.
— Я заядлый читатель, — виновато пояснил Хаз, — и меня всегда бесило отношение некоторых писателей к тем, кому нравятся их книги.
А ведь в чем-то он прав... Хотя, я же никого не заставляю покупать мою книгу. С другой стороны, если уж опубликовал, то в ответе перед всеми, кто соизволил ее прочитать. Хорошо, умом я с Хазом согласен, но если хоть одна зараза начнет на меня открыто наезжать... Мы люди творческие, нервные, критику переносим с огромным трудом…
Глубоко вздохнув, я взял себя в руки.
— Ладно, я пошел.
Хаз ободряюще похлопал меня по плечу.
— Давай, с Богом.
Я медленно подошел к собравшимся у входа читателям и остановился в метре от них.
И что мне им сказать?
— Тоже на встречу со Светловым? — тут же поинтересовалась какая-то бойкая девчушка лет пятнадцати в модных порванных джинсах.
— В каком-то смысле, — согласился я.
— И как тебе его книга?
— Могло бы быть и лучше.
Девчушка одарила меня уничижительным взглядом.
— Еще один, — раздраженно фыркнула она и гордо отошла в сторону.
— Вот это правильно, — одобрил мои слова небритый мужчина лет тридцати. — Написал одну замшелую книжонку, и уже встречи с читателями устраивает. Тоже мне, Сергей Лукьяненко нашелся. Мне вот его книга совершенно не понравилась.
— Так зачем вы тогда сюда пришли? — с искренним интересом спросил я.
Мужчина посмотрел на меня сверху вниз, хотя ростом был едва ли по плечо.
— Чтобы научить этого бездаря правильно книги писать. В принципе, если с ним как следует поработать, то что-нибудь толковое может получиться...
Как мило. Интересно, много в этой толпе желающих научить меня правильно писать?
— А вы писатель, да?
— Нет, я профессиональный читатель, — гордо ответил мужчина. — А кто как не читатель знает, как правильно писать книги?
Что-то его заело на слове «правильно». Можно подумать художественное произведение можно оценить по двухбалльной шкале: правильное и неправильное. Бывает же…