Повинуясь неожиданному порыву, я провел языком по кулаку.
— Во-первых, я не шизофреник. А во-вторых, тебе следует уважать моих читателей. Пошел вон отсюда.
Отбежав на карачках на безопасное расстояние, критик вскочил на ноги и закричал:
— Я тебя засужу! Псих!
Я развернулся и спокойно отправился обратно в клуб. Самое удивительное, что произошедшее не вызвало у меня никаких чувств, кроме глубокого удовлетворения. Вообще. А ведь раньше во время любых стычек в крови набиралось такое количество адреналина, что ноги подгибались, а в ушах стоял дикий звон.
Вернувшись обратно за стойку бара, я дружески улыбнулся своим читателям и спросил:
— Кому еще подписать книгу?
Разобравшись с писательской обязаловкой, я смог наконец-то перейти в настоящий «Литерхом». В vip-зале царила расслабленная атмосфера, и шли неторопливые обсуждения… на самом деле просто еще рано, обычно ближе к ночи случаются действительно серьезные перепалки, порой доходящие чуть ли не до рукоприкладства.
Здесь же сидел и Хаз.
— Ты монстр, — первым делом заявил он мне.
— Что такое? – вяло поинтересовался я.
— Взял мужика какого-то побил перед входом.
А я думал, нас никто не видел.
— Откуда ты знаешь?
Хаз похлопал меня по плечу широченной ладонью.
— Да Васька как раз в этот момент заходил через задний вход. Ты же понимаешь, что теперь навечно заклеймен главным забиякой всего «Литерхома»?
Ну да, сначала была драка с самим Хазом, теперь это… Тогда мы подрались по пьяни, хотя причина и была довольно веской… вроде бы. А теперь я все сделал обдуманно, вернее, не просто обдуманно, а с глубоким удовлетворением. Будто каждый день людям морды бью… Черт, как же противно. И когда я успел стать таким кровожадным? Неужели, душа вампира действительно повлияла на меня в худшую сторону?! Хотя, кого я обманываю? Еще как повлияла, иначе, откуда взяться этим приступам беспричинной злости и «эффекту Светлова»?
— Ладно, не парься, — хмыкнул Хаз, заметив мое смятение. — Если врезал, значит, было за что.
— Было, конечно, — задумчиво согласился я. — Но стоило ли?
— Этот вопрос ты рассмотришь в своей следующей статье, — рассмеялся Хаз. — «Рукоприкладство, как веский аргумент в пользу молодых талантливых авторов».
Ему лишь бы позубоскалить.
— Игнат Львович приходил?
— Был где-то здесь, — с готовностью ответил Хаз. — Походи между столиками, он наверняка опять спрятался в какой-нибудь темный угол.
Да, наш Великий Демонолог в последнее время не отличался особой разговорчивостью — с головой ушел в исследования истории всевозможных демонов. Уж не знаю, что там могло быть такого захватывающего, но он просто помешался на всех этих страшных и уродливых тварях. Боюсь даже представить, какие ему сны снятся после столь приятного чтива. Он мне как-то прислал одну главу своей книги об истории человеческих жертвоприношений в европейских сектах… Я потом целую неделю мясо есть не мог. А ведь есть люди, которые этим действительно интересуются…
Игната Львовича я нашел в самом дальнем углу, он один занимал целый столик и явно не горел желанием с кем-либо общаться. С нашей последней встречи он еще сильнее исхудал, превратившись из разговорчивого рыжего толстячка в бледного и не очень опрятного типа с подозрительным взглядом. Не зря говорят, что книги меняют человека… Вот только обычно подразумеваются положительные изменения, а не медленное, но верное угасание.
— Приветствую.
Хоть я и привык обращаться на «ты» к людям гораздо старше меня, но вот панибратские «приветы» упорно игнорирую. На мой взгляд, наиболее адекватно звучит «приветствую», не слишком официально и не слишком лично. Так сказать, не «здравствуйте», но и не «салют, братан».
— О, Виктор, уже закончил встречу с читателями? — вяло улыбнулся Игнат Львович.
Даже сейчас мне показалось, что он прилагает немалые усилия, чтобы придать голосу более теплый оттенок.
— Да, — кивнул я, присаживаясь за стол напротив него. — Что один сидишь?
— Никакого желания общаться нет, — передернул плечами Игнат Львович. — С некоторых пор...
Мда, что-то демонолог совсем загрустил.
— Как книга?
— Закончил, — почему-то грустно ответил он.
— Так это же замечательно? — уточнил я.
— Не уверен, — вздохнул Игнат Львович. — Я сильно сомневался, стоит ли ее вообще публиковать, но теперь уже поздно.
Не понял. А зачем еще писать книгу? Хотя, если он настолько сильно сомневается в ее качестве…