– Про телестанцию – больше ни о чем, но есть еще кое-что, о чем я договорился с Дрилендом.
– Это будет слишком нахально с моей стороны, если я попрошу тебя рассказать и об этом?
– Да нет, тебе это нужно знать. – Слоун предпочел не обращать внимания на сарказм, к которому иной раз прибегала жена, когда особенно волновалась. – Нынче, когда человека выкрадывают, – не важно, в какой части света, – террористы непременно делают видеозапись: они вынуждены ее делать. Затем эти видеозаписи иногда появляются на телевидении, но никто не знает наверняка, были заложники сняты добровольно или по принуждению и, если по принуждению, то какого рода. Однако если заранее договориться о системе сигнализации, человек, оказавшийся заложником, может таким путем дать кое-что понять. Кстати, сейчас все больше и больше потенциальных заложников оставляют у своих юристов заранее разработанный код.
– Можно подумать, речь идет о шпионском романе, не будь это так серьезно, – заметила Джессика. – Ну и о каких же ты условился сигналах?
– Если я облизываю губы, – а на это никто не обратит внимания, – значит: “Я это делаю против воли. Не верьте ничему, что я говорю”. Если я почесываю мочку правого уха или трогаю ее, значит: “Мои захватчики хорошо организованы и основательно вооружены”. Если же я проделываю то же самое с левой мочкой, значит: “Охрана здесь не всегда строгая. Нападение извне может быть успешным”. Есть и другие сигналы, но не будем пока о них говорить. Я не хочу тебя расстраивать.
– Ну ты все-таки меня расстроил, – сказала Джессика. И подумала: “Неужели такое может случиться? Неужели Кроуфа могут выкрасть и куда-то увезти?” Это было трудно вообразить, но ведь каждый день случалось невообразимое. – Все это не только напугало меня, – задумчиво произнесла она, – но, должна признаться, и потрясло: таким я тебя еще не знала. Я только удивляюсь, почему ты не пошел на эти курсы самообороны, о которых мы говорили.
Курсы были организованы английской компанией по противодействию террористам – их рекламировали несколько американских телепрограмм. Курсы были рассчитаны на неделю, с целью подготовить людей на случай, о котором говорил Слоун: как себя вести, если тебя взяли заложником. Кроме того, там обучали невооруженной самообороне. Джессика уговаривала мужа поучиться этому методу после жестокого нападения на ведущего комментатора Си-би-эй Дэна Разера в Нью-Йорке в 1986 году. Двое неизвестных до того избили Разера, что ему пришлось лечь в больницу; нападавших так и не нашли.
– Проблема в том, где взять для этого время, – сказал Слоун. – Кстати, а ты продолжаешь брать уроки борьбы?
Речь шла об особом виде борьбы, применяемой в рукопашных схватках элитарными отрядами британской армии.
Обучение проводил отставной английский генерал, обосновавшийся в Нью-Йорке, и Джессика хотела, чтобы Кроуфорд этим занялся. Но поскольку он никак не мог выкроить время, занялась этим она.
– Регулярно я уже не занимаюсь, – ответила она. – Правда, раз в месяц или два тренируюсь часок, а кроме того, генерал Уэйд иногда еще читает лекции – я хожу на них.
Слоун кивнул:
– Отлично.
В ту ночь – после этого разговора – Джессика долго не могла заснуть.
А на улице сидевшие в “форде” проследили за тем, как в доме один за другим погасли огни, затем доложили обстановку по радиотелефону и, закончив наблюдение, отбыли.
Глава 8
Вскоре после 6.30 утра наблюдение за домом Слоуна возобновилось. На сей раз это был “шевроле-селебрити”, и на переднем сиденье – следуя методу, обычно применяемому при наблюдении, – сидели полулежа колумбийцы Карлос и Хулио. “Шевроле” удобно стоял за домом Слоуна, в боковой улочке; наблюдение велось с помощью бокового зеркала и зеркала заднего вида. Оба мужчины были взвинчены, зная, что день предстоит решающий – они долго и тщательно готовились к нему.
В 7.30 произошло непредвиденное: к дому Слоуна подкатило такси. Из такси вышел пожилой мужчина с чемоданом. Он вошел в дом и больше не появлялся. Присутствие этого человека осложняло дело и потребовало переговоров по радиотелефону с временной штаб-квартирой наблюдателей, находившейся на расстоянии двадцати миль.
Средства связи, которыми они располагали, равно как и количество машин, свидетельствовали о том, что на проведение операции не жалели денег. Заговорщики, продумавшие и организовавшие наблюдение, а также то, что должно было за этим последовать, были профессионалами, отличались изобретательностью и имели доступ к большим деньгам.
Они были связаны с преступным и безжалостным в своих методах “Медельинским картелем”, этим объединением королей наркотиков, которое орудует в Колумбии; в одной статье, напечатанной в “Ньюсуик” в 1988 году, было сказано, что этот картель “столь же богат, как… “Дженерал моторе”, и столь же беспощаден, как Иди Амин <Иди Амин (р. 1925) – президент Уганды с 1971 по 1979 г.>”. Члены картеля, писал журнал, в достижении своих целей “не знают границ, не заботятся о пристойности и не останавливаются ни перед чем”.
"Медельинский картель”, действуя со звериной жестокостью, совершил в Колумбии бесчисленное множество кровавых убийств – среди его жертв были и полицейские, и судьи, и журналисты. Шефов картеля иногда связывали с группой колумбийских социалистов-партизан “М-19”, которая за одну только операцию в 1986 году убила девяносто человек, в том числе половину членов Верховного суда Колумбии. И тем не менее, невзирая на такую репутацию, “Медельинский картель” поддерживал тесные связи с римско-католической церковью: один из кардиналов похвально отозвался о его членах, а один епископ открыто признался в том, что берет деньги у торговцев наркотиками.
В данном случае, однако, “Медельинский картель” выступал не в своих интересах, а в интересах перуанской маоистской террористической организации “Сендеро луминосо”, или “Сияющий путь”. За последнее время “Сендеро луминосо” стала весьма влиятельной организацией в Перу, тем более что официальное правительство выказывало все большую слабость и инертность. Если раньше область деятельности “Сендеро” ограничивалась Андами и городами Аякучо и Куско, то теперь ее террористические группы и команды убийц бродили по столице Перу – Лиме. Организация имела в Лиме тайных приверженцев в правительственных и военных кругах.
"Сендеро луминосо” не впервые действовала вместе с “Медельинским картелем”. “Сендеро” нередко использовала преступников для взятия заложников, особенно когда речь шла об иностранцах; в Перу то и дело похищали людей, однако американские средства массовой информации широко это не освещали.
"Сендеро луминосо” финансировалась в значительной степени за счет средств, получаемых от торговли наркотиками. Большие площади в районе Анд, контролируемые “Сендеро”, были засажены кокаиновыми кустами. Из листьев приготовляли кокаиновую пасту, которую переправляли с удаленных аэродромов в Колумбию и там делали из нее кокаин.
Старательно утверждая, что она не участвует в торговле наркотиками, “Сендеро луминосо” взимала изрядную дань с тех, кто этим занимался, – в том числе и с “Медельинского картеля”.
Сейчас колумбийские бандиты, сидевшие в “шевроле”, стали спешно просматривать фотографии, которые Карлос, искусный фотограф, делал “Полароидом”, снимая всех, кто входил в дом Слоуна, на протяжении последнего месяца. Только что приехавшего пожилого мужчины среди них не было.
Хулио произнес в телефон условные фразы:
– Прибыл синий пакет. Второй доставкой. Пакет на складе. Отправитель не выяснен.
Если перевести на нормальный язык, это означало: “Прибыл мужчина. Доставлен такси. Прошел в дом. Кто он – неизвестно: снимка его нет”.
– А номер квитанции? – отрывисто прозвучал в ответ резкий голос Мигеля, руководителя группы.
Хулио, который был не очень силен по части кодов, тихонько ругнулся и принялся быстро листать блокнот, чтобы понять вопрос. Его спрашивали: “Какого возраста человек?” Он беспомощно посмотрел на Карлоса.