Вспоминая моих печальных шлюх…
Вспоминая моих печальных шлюх,Нежная кожа, а может совсем и несвежА,Может, теряем со временем нюх,Казалась когда-то так хороша!
Время стирает с памяти лица и пот,Мы не подвластны, да и не сохранить,Что-то останется или совсем уйдет,Но память на шлюх тает быстро, как лед.
Поднимите, я оттуда вижу…
Поднимите, я оттуда вижу,Выпейте, а я там закушу,И не плачьте на мою обитель,Тело там, а я весь наверху.
Вы в слезах, а у меня улыбка,Что скорбеть по прошлому зазря,У людей ведь не бывает крыльев,За то здесь без крылышек нельзя…
Все придем, кому какое время,Кто пораньше, кто и погодя,Воспарим и вместе полетаем,Сверху на прошедшее глядя.
Научите рыбу говорить…
Научите рыбу говорить,Нобеля получите мгновенно,Вы с утра ей крикните: «Привет»,А она в ответ: «Привет, полено!»
Долго спишь, пора меня кормить,Ты вчера приполз в дугину пьяный,И пора бы кошку утопить,Чтобы рыбу слушать спозарану.
В зеркало взгляни хоть на себя,Мутный глаз, не брит, помят, скотина,В доме грязь, пылища, аромат,И вторая сбегла половина.
Ты бы завязал, последний грошС Нобеля пропил и что же толку?Других рыб вообще пустил под нож,Те метались, бились втихомолку.
Я одна пускаю пузыри,И учу тебя, чтоб все не мимо,Боже мой, как жарко, отпусти…»Во, какая рыбина под пиво!
Вот жаркое, прямо благодать,Кости, чешую и хвост – все в мусор,Мне теперь под рыбу наливать,Ей и закушу сейчас со вкусом.
Закусил, а в доме тишина,Лишь кошак обгладывает кости,Не с кем словом, может кошака,Научу чтобы мяукал: «Гости!»
Я муху как-то спас со дна стакана…
Я муху как-то спас со дна стакана,Она мне в благодарность иль моля,На ухо потихоньку прожужжала:«Не муха я, я – фея, я твоя».
Проси, что хочешь, все тебе исполню»… Все сразу закружилось в голове…Вот подфартило! Это я запомню,Проверить бы все это на себе…
Давай, родная, мне стакан наполни!И вмиг граненый – полный до краев.И закусь, но не очень скромно,Стол заломился от таких даров!
Я с радости, от счастья захмелевшийЗаказывал и водку, и коньяк,А к вечеру от пьянки одуревши,Уснул в салате, вот большой дурак!
А поутру, глаза чуть-чуть продравши,Мне в ухо муха что-то там плела,А я забыл и в том не разобравшись,Прихлопнул малую… Такая вот беда!
И враз все опустело и пропало,Пустой стакан лишь на столе стоял,А я забившись весь под одеяло,Скрипел зубами – муху вспоминал!
Скрипка, сакс и негромкая флейта…
Скрипка, сакс и негромкая флейта,Вечер, холод и мрачный подвал…А сквозь стены сочились фрагментыБылой славы, кто это играл.
Три потертых и жизнью помятыхПри свечах в батарейном аду,Позабыв, что не в театре во фраках,Души рвали, сливаясь в одну.
Вальс пульсировал, бился о стены,Возносился в последний этаж,Разливался в глухие простенки,Даже воздух тем вальсом пропах.
И с последнею нотою замер…И окутала все тишина,Паутина лишь вальс продолжалаВ такт его танцевала одна…
Круг луны в пол окна…
Круг луны в пол окна,Небо – чернь, аж мурашки по коже,А в височную часть бьется жилка одна,И мороз на стекле мне рисует какие-торожи.
В горизонте прорезался блеклый рассвет,Чуть туман заволок пеленой и пропалина время,И луна и портреты прозрачных людей,Снова день наступает, совсем на другойне похожий.
Воробей прикорнул на окошечке…
Воробей прикорнул на окошечке,Чуть накрывшись вечерней пургой,Как снежок кем-то ласково брошенный,Чуть дышавший, но, видно, живой.
Подобрали, согрели, закуталиВ рукавицу, как раз на него,Расклевал поутру все на блюдечке,И тихонечко смылся в окно.