— Сегодня у нас вечер, не удивляйтесь этой перестановке, m-lle Долли, — произнесла она, держа флакончик со спиртом у носа и поминутно вдыхая в себя заключенный в нем раствор, — а у меня мигрень уже началась от всей этой возни и шума… Ужасно трудно иногда приходится, когда имеешь взрослых детей… Для Натали необходимо делать вечера, устраивать балы, а потом вот подрастут и эти стрекозы, — она любовно погладила по голове Полину и, внезапно остановив глаза на багровой щеке Вали, добавила, очевидно, вспомнив причину этого багрового пятна.
— Мне надо переговорить с вами, мадемуазель. Пройдемте в мою комнату. А вы, дети, подождите вашу наставницу. Только ничего не трогайте и не берите из буфета. Сейчас будет обед.
И, сделав знак Даше следовать за собою, она повела молодую девушку в свою спальную, находившуюся в том же полутемном коридоре, где были и помещения ее дочерей.
В небольшой и плохо, очевидно, наскоро убранной горнице генеральша пригласила Дашу занять место на кушетке, сама села в удобное вольтеровское кресло и, нюхая спирт, обратилась к девушке со следующими словами:
— Сейчас у меня была Натали и жаловалась на вас, m-lle; но, но… Натали моя чрезвычайно вспыльчивая, нервная и экспансивная девушка. Я с первых же слов поняла, что она виновата перед вами. Пожалуйста, извините ее… Разумеется, она была не вправе так обходиться со своими младшими сестрами, но m-lle, будьте же снисходительны к ней и… и… не давайте ей понять ее ошибку. Поверьте, она неглупая девушка и отлично поняла всю несуразность своего поступка, но ей было бы слишком обидно, если бы вы вздумали подчеркивать это.
— Господь с вами, Екатерина Андреевна, я и не думаю подчеркивать! — искренно вырвалось у Даши.
— Вот! Вот! Я так и знала, что вы — само великодушие, моя дорогая! — обрадовалась генеральша. — Так уж я надеюсь, что сегодня на вечере вы не покажете вида, что недовольны ею.
— Как на вечере? Разве я должна присутствовать и на вечере? — искренно испугалась Даша.
— Но, разумеется, пока Полина и Валя будут танцевать!
— Что? Вы хотите, чтобы они посещали вечера для взрослых? Но уже против этого я решительно протестую, Екатерина Андреевна! — горячо вырвалось из груди Даши.
Екатерина Андреевна широко открыла глаза.
— Но почему же?
— А потому, что детям прежде всего необходимо вести регулярный образ жизни: вовремя вставать, есть и ложиться спать. Если они, протанцевав полночи, улягутся в три часа спать, то с какими же головами и нервами, в каком настроении будут они заниматься на следующее утро!
Даша говорила горячо, убедительно. И тон ее, и эта горячность пришлись по вкусу генеральше. Госпожа Сокольская не протестовала больше.
— Однако вам будет очень трудно убедить в этом Полину и Валю, — произнесла она по окончании горячей речи молодой девушки.
— Убеждать их я и не собираюсь, — совершенно спокойно проговорила Даша, — я просто не разрешу девочкам присутствовать на балу.
И она с твердым намерением осуществить свое намерение направилась к двери.
Странный шорох за нею, быстро удаляющийся топот ног по коридору и где-то стукнувшая задвижка наглядно доказали Даше, что весь ее разговор с хозяйкой дома был подслушан ее юными воспитанницами. Даша огорчилась не на шутку. Но пока она ничего не могла поделать со своей маленькой своенравной командой.
* * *Вечер. Отужинали в спальне девочек, где и обедали нынче, кое-как, стоя, где кому досталось место, так как в столовой все уже было приготовлено для приема гостей.
Даша, не привыкшая к изысканному столу, была тем не менее поражена тем, что подали на обед и на ужин ее воспитанницам, которые ввиду предстоящего вечера кушали сегодня отдельно от взрослых.
Суп представлял из себя какую-то мутную жижицу, второе — крепкие пережаренные куски битого мяса, третье — старое вчерашнее пирожное с вареньем. За ужином — повторение тех же блюд, что и за обедом, сделанным им к девяти часам. Полина и Валя ничего не ели, все время хихикали и перешептывались между собой.
— Кушайте же, дети, — убеждала Даша, скрепя сердце, обеих девочек.
— Ну уж дудки, мы этой дряни есть не станем. Кушайте ее сами, мадемуазель, — насмешливо проговорила Полина, — а у нас с Валей более изысканный вкус.