— Милушка моя, да вы никак стесняться вздумали! Да Господь с вами! В семье Варкуниных этакое стеснение неуместно. Разоблачайтесь, разоблачайтесь, милушка. Зря, что ли, вы меня на лестнице столько времени дожидались! А? Нет, уж теперь, воля ваша, вы моя пленница, и, не накормив вас котлетами с горошком, помимо всего остального, никуда не отпущу!
И с этими словами девушка проворными ловкими руками развертывала большой теплый платок, расстегивала кофточку и стаскивала теплые вязаные перчатки с рук девочки. Наконец последняя принадлежность теплого платья — потертая меховая шапочка, похожая как две капли воды на такую же точно шапочку, сброшенную с белокурой головки молоденькой хозяйки квартиры, снята, и перед ласковым, ободряющим взором молодой девушки предстала хрупкая, худенькая девочка в более чем скромном коричневом платье и в черном переднике.
— Да вы гимназистка! Вот как, такая малюсенькая и уже учитесь! — с неподдельным изумлением вырвалось у Веры Варкуниной, окинувшей быстрым взглядом хрупкую фигурку стоящей перед ней в смущении девочки.
— О, я не так молода, как это кажется, мне уже пятнадцатый год! — произнесла тихим голосом девочка, поднимая на Верочку свои ясные, недетские задумчивые карие глаза.
— Ах ты Господи, какая крошка! — произнесла Валентина Егоровна Варкунина, мать Верочки, и, ласково обвив плечи девочки своей худенькой рукою, подвела ее к столу.
— Откушайте с нами, чем Бог послал, — проговорила она, усаживая за стол девочку.
Но та смущенно отказывалась от обеда, говоря, что ей необходимо домой к шести часам.
— Я на минутку только, — словно оправдываясь, говорила она, — а то наши беспокоиться будут. Они не знают, что я здесь… По делу я, уж извините, — закончила она. И, совсем сконфузившись, потупила глазки.
— А все-таки без обеда не отпущу, — решительно протестовала старшая Варкунина. — Ишь, стужа какая на дворе, вы продрогли совсем, а тут супу горячего покушаете, вот и согреетесь. Феклуша, подавай суп! крикнула она в открытую дверь кухарке.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась белокурая Верочка. — Ничего, видно, не остается вам делать, деточка, как покориться. Мамочка моя — пререшительная особа, взяла в плен, и никаких разговоров больше. Сидите смирно, милочка, не то две порции вместо одной заставит съесть. Ха-ха-ха! — закончила она смехом свою оживленную речь.
Между тем Фекла внесла дымящуюся суповницу; Валентина Егоровна разлила суп по тарелкам.
— Батюшки! Рассольник! Рассольник мой любимый! — вскричала Верочка и, как маленькая, захлопала в ладоши.
— А вы любите рассольник? — неожиданно обратилась она к гостье. И вдруг рассмеялась, хлопнув себя ладонью по лбу.
— Вот голова-то! Да как же зовут вас, милочка, я забыла спросить ваше имя?
— Женя Снегирева, — получился короткий ответ.
— Ну, кушайте же, кушайте, милая Женя.
* * *Обед прошел весело и оживленно. Веселая, живая Верочка ни минуты не могла посидеть спокойно. Она то рассказывала все происшедшее за день у них сегодня в конторе редакции журнала «Труд», где служила в качестве корректорши, то изображала в лицах разговор с сотрудниками, то и дело оглашая своим звонким смехом столовую, то шумно восторгалась рассольником, немного недошедшими котлетами и поданным к ним сахарным горошком. По внешнему впечатлению, производимому этою молодою особой, никак нельзя было предположить, что она провела нынче, как и вчера и позавчера, и два года тому назад, длинный трудовой день в душной и пыльной конторе. Никто бы, глядя на молоденькую корректоршу, не сказал бы, что эта веселая, жизнерадостная хохотушка-девушка работает с утра до ночи, имея на своих плечах мать, вдову чиновника, и двух сестер, отданных в институт на ее же заработок.
Женя Снегирева впервые в жизни видела Верочку и сразу же отдала ей сердце с первой минуты.
"Нет, такой не страшно рассказать про дело! — мысленно говорила она сама себе, — такая не осмеёт, не «срежет», ей смело можно довериться и открыть тайну!" И робевшая в начале своего посещения незнакомой ей семьи девочка приободрилась немного и смелее отвечала на вопросы, задаваемые ей старой и молодой Варкуниными.
Тотчас же после скромного обеда Верочка подхватила свою юную гостью под руку и увлекла ее во вторую комнатку своей более нежели скромной квартирки.
Теперь здесь приветливо горела лампа, освещая две чистые белые кровати, умывальник, письменный стол у завешенного синей старой занавеской окна и большое удобное кресло.
— Ну, садитесь, давайте дела делать! — с ободряющей улыбкой сказала своей гостье Верочка и, усадив девочку в мягкое кресло, сама поместилась на стуле против нее. — Ведь вы по делу пришли, не правда ли?