Российская империя.
Санкт-Петербург. Зимний дворец.
Сергей Михайлович Горюнов, капитан
2-го ранга в отставке, преподаватель
Елагиноостровского университета
Вот и меня не минула чаша сия. Думал, что займусь своим привычным делом – преподавать основы политэкономии и социологии студентам созданного нами в Петербурге XIX века вуза.
Однако отсидеться мне не удалось. Неугомонный Андрей Березин, сделавший головокружительную карьеру и ставший «особой, приближенной к императору», бесцеремонно припахал меня, уговорив подготовить памятную записку о проведенной в нашей истории Крестьянской реформе 1861 года. В свое время я действительно изучал эту реформу, потому что ее корявое (это еще мягко сказано!) проведение сыграло пагубную роль в дальнейшем экономическом и политическом развитии России. Не помню уж, кому я проболтался об этом, но не далее как неделю назад Андрей Борисович отловил меня в здании Оранжерейного корпуса Университета – там размещался мой кабинет и аудитории, в которых я читал лекции.
– Сергей Михайлович, – спросил он, – что вы думаете по поводу готовящейся Крестьянской реформы? Император решил не тянуть время и заняться ею прямо сейчас.
– Все будет зависеть от того, – ответил я, – кто будет проводить эту самую реформу. Боюсь, что если он поручит это дело своему наследнику, то результат окажется таким же, какими они оказались в нашем варианте истории. Впрочем, если не спешить и не ломать дров, то освобождение крестьян пройдет без дурацких «выкупных платежей» и прочих идиотских кунштюков.
– А вы, Сергей Михайлович, не хотели бы проконсультировать императора, рассказав ему о том, что случилось в нашей истории? Вы ведь занимались в свое время изучением этого вопроса.
– Голубчик, да вы настоящий змей-искуситель! – воскликнул я. – Вы же знаете, что я не смогу отказаться от такого предложения! Только вот… Не знаю, как-то боязно немного. Ведь в нашем Богом хранимом Отечестве уж так повелось испокон веку, что любой, пусть даже самый толковый, план исполнители могут так извратить, что потом начинаешь думать, а надо ли было вообще за него браться.
Березин усмехнулся.
– Думаю, что на сей раз извращать будет некому. Возглавит проведение Крестьянской реформы сам император Николай Павлович. Зная его крутой нрав, немногие попытаются перечить царю.
Конечно, руководство самодержца будет номинальным. Фактическим главой комитета по проведению реформы будет граф Павел Киселев. Вы ведь знаете, что он давно уже занимается этим вопросом.
А вот это уже интересно. О Павле Дмитриевиче Киселеве я много читал, но лично с ним встречаться мне не приходилось. Точнее, я несколько раз видел его – как-никак, он является почетным членом Петербургской академии наук. Несколько раз он приезжал к нам на Елагин остров. Но мы не были представлены друг другу, и потому вступить с ним в беседу было невозможно – следует учитывать особенности здешнего этикета.
Спросить же у графа Киселева мне хотелось о многом. Хотя бы о той реформе управления государственными крестьянами, проект которой он вместе с министром финансов России Егором Францевичем Канкрином начал разрабатывать еще в 1836 году. Тогда удалось сделать очень многое – подушную подать заменили поземельным налогом, в деревнях создавали приходские училища («киселевские школы»), строили больницы, открывали церкви, в том числе и для лиц неправославного вероисповедания. Были предприняты меры к снижению пьянства среди крестьян, уменьшилось количество питейных домов.
В данное время граф Киселев возглавлял Министерство государственных имуществ и пользовался полным доверием царя. Если мне удастся найти общий язык с Павлом Дмитриевичем, то, пожалуй, вполне можно будет добиться от императора, чтобы грядущая реформа проводилась без резких телодвижений, не вызывая недовольства у всех заинтересованных в ней сторон.
А без недовольных вряд ли удастся обойтись. Крестьянам не слишком понравится слом их многовекового уклада, а помещики… Помещики просто встанут на дыбы – разве можно забирать у них земли, населенные послушными рабами. Тут вовсю придется применять то, что в наше время называлось «административным ресурсом». Впрочем, зная брутальный характер императора, можно было не сомневаться, что Николай сумеет продавить нужный ему результат.
– Послушайте, Андрей Борисович, – я посмотрел на терпеливо ожидавшего моего решения Березина, – допустим, я дам согласие на участие в этом проекте. Только в качестве кого ваш покорный слуга там будет находиться? К тому же Российская империя – государство со строго иерархической пирамидой. Граф Киселев, конечно, человек умный, но захочет ли он слушать советы какого-то там статского, с неопределенным чином?