— But I don’t care what they say
I’m in love with you
They try to pull me away, but they don’t know the truth
My heart’s crippled by the vein that I keep on closing
You cut me open and I
Keep bleeding, keep, keep bleeding love, — пела Тэя, и ее бархатный голос все креп, пронизывая душу, как вкус отменного кофе, главный шарм которого таится именно в горчинке. И те слова, что она произносила, при всей печали окутывали душу какой-то светлой и уютной пеленой.
— Спасибо, — тихо произнес Паша, когда она остановилась, и не знал, что еще добавить. Тэя выручила его и быстро, легко, даже весело поцеловала в губы.
— Это ты зачем? — растерялся он.
— Ну как, просто хотела тоже сказать спасибо, — спокойно ответила Тэя, — ты так здорово все придумал! Только уже поздно, как бы тебе не опоздать на последний автобус. Давай я тебя провожу?
— О, да я и забыл, — вздохнул Паша с неловкой улыбкой.
— Ну извини, оставить тебя ночевать я не могу, — шутливо сказала девушка, — во всяком случае сейчас.
Паша настороженно посмотрел на нее, но Тэя улыбалась так безмятежно, что не хотелось забивать себе голову тяжелыми мыслями. Он благодарно положил ей руку на плечо и они отправились к автобусной станции.
Глава 5
На последний автобус Паша успел, но ехать пришлось почти в темноте. В другое время ему бы стало не по себе, но сейчас он был так взволнован, что почти не воспринимал окружающую среду. Все звуки сливались в какой-то монохромный шум, а лица и краски — в сплошную мешанину, в которой он даже при желании не уловил бы ничего конкретного и знакомого. Его одолевал странный мандраж, даже слегка подташнивало и все еще преследовал запах диковинных растений, которые цвели в Дыре-Дауа. А кроме этого — терпкий аромат кудрей Тэи, в котором ощущались резкие нотки дегтярного мыла, и тем не менее сейчас он казался Паше необычайно приятным.
Он подумал, что именно такая, «кровоточащая любовь» была у его матери и отца — судьба оторвала их друг от друга в самом уязвимом месте, и у каждого так и осталось по открытой незаживающей ране. И для себя Паша уж точно не хотел такой участи: он любил жизнь во всех повседневных радостях и больших открытиях и считал, что от страданий нужно оберегать себя и близких, а не упиваться ими. Однако Тэя пела так, что в эту любовь хотелось броситься с разбегу, захлебнуться в волнах сладкой боли, забыть, кто ты есть. От этих мыслей было чуть-чуть жутко и все же гораздо больше радостно.
Когда он приехал в приютивший его дом, дети уже спали, кроме Хиллара. Парень дожидался его в «общей» комнате, а мать семейства, встретив Пашу, молча кивнула и удалилась в хозяйскую «спальню».
— А ты чего еще не ложишься, Хил? — встревоженно спросил Паша.
— Не спится как-то. А ты, я смотрю, весь сияешь, будто новый кофейник! До чего же у вас там дело дошло?
— Не до того, что ты думаешь, а остальное я уж придержу при себе, — решительно ответил Паша. — Как там Амади?
— Да все с ней нормально, давно спит. А я все размышляю, как быть: сказать отцу, что мать собирается тайно сделать ей обрезание, или это не мое дело?
— Ну как это не твое?! Ты ее родной брат, а он отец, так почему мать решает за всех? Не говоря уж про саму Амади. Хил, твоя мама все никак не может отпустить ту боль, которую причинили ей в детстве, и она думает, что ей полегчает, если Амади испытает то же самое. Но так же нельзя!
— Что ты мне-то объясняешь, как маленькому? — досадливо вздохнул Хиллар и вдруг резко поднялся. — Ладно, давай на улицу выглянем, все равно сон не идет.
Пашу это предложение удивило, однако у Хиллара был такой взбудораженный вид, что он решил ни о чем пока не расспрашивать. Мальчики вышли за калитку и направились по дороге к лесу. Тут Паша почувствовал, что запах гари, о котором он успел забыть на вчерашнем празднике, стал плотнее и каким-то более едким.
— Что-то мне совсем эта вонь не нравится, — откровенно сказал Паша. — Это племя, про которое ты говорил, всегда жило по соседству с вами?
— Нет, они кочевники, но здесь обосновались довольно давно, мне тогда было лет десять. А до этого в лесу было спокойнее, наши ребята даже туда бегали играть.
— Выходит, твои младшие братья и сестра уже родились в этом смоге? Слушай, они же себе легкие посадят раньше чем вырастут! Почему вы не разберетесь с этими соседями?