— Ну что скажешь, Пол? — наконец прошептал Хиллар.
— С ума сойти! Это колдовство какое-то, — так же шепотом отозвался Паша, — будто в другой мир попали...
Хиллар только кивнул. Тут послышался шорох, треск ветвей, и перед юношами предстали несколько человек с очень темной кожей, почти дымчатого оттенка. В руках они держали колья, у двоих на плече висели автоматы. Все были рослые, жилистые, с бритыми головами, их тела едва прикрывала пестрая ткань. Но самым примечательным был раскрас на их лицах: плотная фосфоресцирующая краска светилась в полутьме голубоватым цветом, и выпуклые черные глаза на этом фоне казались еще пронзительнее. Они походили на оживших древних идолов.
Парни осторожно опустили на землю канистры с водой и замерли, не зная, куда двигаться. Местные смотрели на них без видимой агрессии, да и вообще без всякого выражения, кроме настороженности, и тоже не спешили что-либо предпринимать.
Паша решился сделать шаг вперед, еще толком не обдумав намерений, и кочевники моментально напряглись. Они крепче вцепились в свои колья, но не двигались с места, и тогда парень робко улыбнулся, будто в знак обычного приветствия. Только теперь один из дикарей, стоящий чуть впереди остальных, пристально в него всмотрелся, и на его раскрашенном лице мелькнули отчетливые признаки тревоги. Паша поначалу решил, что тому просто не нравятся белые, о чем и предупреждал Хиллар, но затем понял, что дело в другом: дикарь будто узнал в его чертах что-то знакомое, уже виденное.
Но как это возможно?!
Будто рассчитывая на объяснения, Паша собрался заговорить, хотя его знаний в амхарском явно было недостаточно. Но хранители леса не дали произнести ни звука: лидер шагнул в его сторону и угрожающе приподнял деревянное копье.
Тут Хиллар будто рефлекторно прикрыл собой товарища, одновременно оттесняя его подальше, и местные перестали наступать. Они лишь безмолвно воткнули колы в землю, что Паша бессознательно растолковал как приказ уходить подобру-поздорову.
— Валим отсюда, — тихо и четко произнес Хиллар, и они попятились назад, а отойдя на безопасное расстояние, развернулись и пошли быстрым шагом. Впрочем, их никто не намеревался догонять, лесные люди просто выжидали.
Только когда вдали уже показался город, парни отдышались и понемногу привели мысли в порядок. Паша заметил, что хотя пелены дыма перед глазами уже не было, едкий запах словно стал даже сильнее.
— Ох, влетит еще от отца за эти канистры, — вдруг сказал Хиллар с досадой, — у него же каждая на счету...
— Извини, я не сообразил, — смутился Паша.
— Да ты-то тут при чем? Это же я тебя втянул, дурак.
— Спасибо, — произнес Паша и протянул ему руку. — Если бы не ты, кто знает, что бы им взбрело в голову.
— Если бы не я, ты бы сейчас десятый сон видел, — усмехнулся Хиллар, пожав его ладонь. — Но неужели я бы тебя подставлять стал, Пол? Ты о чем вообще?
Паша только вздохнул, и они пошли дальше уже более размеренно. Едва спало нервное перенапряжение, как ребята ощутили накатившую усталость, которая взяла верх над боязнью получить наказание. Впрочем, никто не успел заметить их вылазку, и наутро вся юная компания с невинным видом отправилась в школу.
Однако после поездки в Дыре-Дауа в домике все-таки поселилось какое-то смятение, и с каждым днем оно разрасталось подобно тесту в духовке. Хиллар после очередных тяжелых раздумий выдал отцу планы матери, и тот страшно разозлился, не постеснявшись даже гостя. Мужчина даже ударил жену и пригрозил выгнать из дома, если заметит у дочери хоть какие-то признаки повреждений. И Паша не знал, как к этому относиться: он радовался за девочку, избежавшую физической и моральной муки, но тяжелая атмосфера, воцарившаяся в семье, угнетала и его. Однако он постоянно поддерживал Хиллара, убеждая, что плохое время пройдет, как и трудности переломного возраста.
Так прошло около двух недель, ребята учились, а Паша работал и уже подал запрос на продление своей практики. Все это время он обменивался с Тэей сообщениями — после праздника они успели обменяться номерами, — и замечал, что ее послания обретают все более лукавый и интимный характер. Иногда она выкраивала немного времени, чтобы поболтать, и Паша с жаром рассказывал про школьные будни, а Тэя сплетничала о несносных посетителях в кафе.
Но однажды он уже привычно заглянул в телефон поутру и увидел, что его последнее сообщение осталось без ответа. Почему-то забеспокоившись, Паша набрал номер Тэи, однако никто не откликнулся и теперь. Повторные попытки дозвониться не имели никакого успеха, и он с тяжелым сердцем пошел на занятия.