Про мяту Владимир Павлович слышал, а последнее слово было ему практически незнакомо. Да и вопрос он задал скорее для политеса, представить себя покупающим специально какую-то траву, затем как-то ее заваривающим? Он улыбнулся.
Что вас рассмешило? - Анастасия обиженно глянула на него.
Представил себя, заваривающим чай, - отмахнулся Платонов.
И что? - не отставала она.
Это невозможно.
Почему?
«Вот зануда», - подумал про себя Палыч.
Я не умею, - он опять улыбнулся.
А я. - она вдруг понизила голос до шепота, - не умею жарить картошку. Только никому об этом не говорите, пожалуйста.
Надо было искать новую тему для разговора, и Платонов осмотрелся вокруг в поисках предмета. На холодильнике лежал небольшой томик - или детектив, или стихи.
У вас в прошлый раз книга была в руках, - начал он. - Когда я вам соду приносил.
Какая?
Дэн Браун «Код да Винчи».
Ах, эта, - она поморщилась.
Не любите детективы?
Очень люблю, не люблю продажность.
О чем это вы? - не понял Владимир Павлович.
Там столько ненависти к христианству и католичеству в частности, что хочется спросить автора, не одеты ли американские президенты на тех купюрах, что он получает в чалму? Да и в раскрутку этой галиматьи вложено немало денег - такая реклама даром не делается.
Вы кто? Критик, издатель или в рекламе работаете? - спросил оторопевший Платонов.
Вообще-то я - бывшая актриса, - засмеялась она. - А вот бывший муж занимался рекламой и издательским бизнесом, поэтому кое-что я в этом понимаю.
Владимир Павлович отметил про себя дважды произнесенное слово «бывший», но ничего уточнять не стал. Анастасия внезапно подняла руку и показала пальцами знак, которым во всем мире показывают «двойку». Но Платонов не понял:
Что означает эта буква «в»? - спросил он. - В годы моей юности она символизировала победу.
Среди моих орденов и нашивок за ранение еще два со словом «бывший».
Положительно с ней нельзя было разговаривать, она все замечала.
Бывшая Жанна Д'Арк и бывшая прима-балерина «Метрополитен опера»? - спросил Владимир Павлович и смутился.
Он хотел сказать комплимент, а получилось неуклюже: она же актриса - вдруг играла Жанну Д'Арк или танцевала в Большом.
Бывшая мать и бывшая жительница Барвихи, - она горько усмехнулась. - Барвиха-то, Бог с ней, а вот к сыну меня теперь не подпустят.
В чем-то провинились?
Беседа начала приобретать «несветский» характер, что пугало и радовало одновременно.
Застала мужа с секретаршей. - она смешно сморщила нос. - А в качестве отступного получила эту квартиру. У них теперь такая мода появилась - трахать секретарш. То есть раньше они тоже себе в этом не отказывали, но теперь это стало повальным и нескрываемым занятием. А у жены выбор: хочешь - терпи его выходки, не хочешь - пошла вон.
У кого это у них? - Платонов действительно не понял.
У богатых и влиятельных сукиных сынов, - жестко ответила Анастасия и тут же сменила тему: - Еще чаю?
Я, пожалуй, пойду, - поднялся Владимир Павлович. Встал, а глаза опустил. - Дела, знаете.
А когда поднял, то увидел, что она, закусив губу, смотрит в стену. Бежать, срочно бежать.
А вы чем занимаетесь в свободное от душицы и эклеров время? Расскажите мне что- нибудь.
Он остановился на пороге кухни: ни при каких раскладах нельзя обижать детей, стариков и животных.
Я в цирке работаю, - пробурчал он.
Дрессировщиком? Слезы вроде бы исчезли.
Дрессировщиком, - согласился Платонов. - Пальто дрессирую, куртки, шубы. Иногда попадаются довольно опасные экземпляры.
Она несколько секунд испуганно смотрела на Владимира Павловича, потом до нее наконец дошло:
А они вас не кусают?
Бывает, но не так, как люди.
Он вернулся к столу, опять сел на свое место. Лучший способ отвлечь человека от жалости к себе - заставить его пожалеть другого.
«Пять минут и ухожу.» - решил он.
Знаете, у меня есть приятель, серьезный историк, человек моего возраста, специалист по русской культуре восемнадцатого века. Он написал немало хороших книг, и как-то раз в одном магазине ему решили устроить презентацию. Я его просил, уговаривал не делать этого, но он отвечал, что люди сами предложили, и он не может их подвести. И вот в день презентации - слово-то какое странное - не понятно, кто, кому и что дарит, - я приехал в этот магазин. Поднимаюсь наверх и вижу: сидит мой приятель, грустный за столом, рядом пачка его книг и какой-то деятель, который безостановочно говорит в микрофон: «Сегодня мы представляем новую книгу знаменитого ученого такого-то. Вы можете познакомиться с Елпидифором Елпиди-форовичем, задать ему интересующие вас вопросы, а также получить его автограф. Подходите, и он ответит на все ваши вопросы и подпишет все книги». И сидит мой приятель и смотрит в пол, и ни один человек не останавливается, даже из любопытства. Я побежал, купил его книжку, благо тут же продавалась, подошел, даю ему, а он, не поднимая глаз, спрашивает: «Как вас зовут?» Я, практически не открывая рот, сквозь зубы говорю ему: «Максим Петрович». И он пишет мне на форзаце: «Дорогому Максиму Петровичу на память». Так и не понял, что это - я. А вечером я ему звоню и спрашиваю: «Как прошло?» А он мне отвечает, что один человек все же нашелся, поклонник его таланта.