Но тогда о таких деньгах за антикварный предмет еще никто не слышал, да и доллар стоил по-другому. И нынешний кандидат куда-то, Платонов не стал рассматривать куда, тоже не был еще солидным человеком, хотя денег у него было немало и в то время. Но власть еще не определилась тогда, считать таких, как он, преступниками или все-таки творцами новой России.
Палыч изредка оказывал ему услуги по определению подлинности того или иного предмета, да и продавал кое-что дорогое, чего не хотел оставлять себе. Часы человеку понравились, и Платонов заломил двести. Цен таких тогда не было, но предмет этих денег стоил, на аукционе в Лондоне он мог пройти гораздо дороже. Творец новой России от цифры едва не упал, но потом взял себя в руки и мужественно предложил сто тысяч.
Пришлось отказаться, хотя заработок был немалый, но если ты один раз упадешь на пятьдесят процентов, то больше никогда не избавишься от такой скидки и вынужден будешь уступать каждый раз.
Закончилось все грустно: денег свободных у Платонова тогда не нашлось, чтобы выкупить часы для себя, партнер настаивал на скорейшей продаже, потому что, хотя и вложили они поровну, он, оказывается, свою пятнашку занял, а хороших клиентов они найти не могли. И продали они часы за пятьдесят Сладкому.
Несколько лет Владимир Павлович следил за судьбой «своего» Фаберже, за тем, как они росли в цене. Последняя продажа, насколько он знал, привела их все-таки к кандидату, правда, совсем за другие деньги. Но возможности его за эти годы, Платонов это знал точно (поскольку общались они не редко), неизмеримо возросли, да и все привыкли к огромным ценам на антикварном рынке. Владимир Павлович отвернулся от фальшивой улыбки своего старого знакомого и повернул за угол. До дома Лериной, кирпичной хрущобы, оставалось пройти метров шестьсот.
Он поднял голову, посмотрел вперед и остановился. У знакомого подъезда стояла толпа народа, суетились милиционеры и сотрудники МЧС. Рядом он заметил две «скорые», а окна старушечьей квартиры на четвертом этаже были без стекол и рам и с обгоревшими краями. Пожарные, видимо, уже закончили свою работу и уехали.
«Не зря меня так крутило с утра.» - подумал Платонов.
Нужно было уходить, вряд ли Лерина, даже если она осталась жива, выскочила из дому, сжимая заветный конверт с письмом. Но ноги сами несли его к подъезду.
Как бабахнуло. - услышал он взволнованный женский голос. - Было почти шесть, мы еще спали, а тут повыскакивали все. Они говорят, что газ, а я уверена - террористы это.
Платонов замедлил шаг, остановился, делая вид, что он - зевака, рассматривающий покалеченный дом. Справа от него стояли три женщины, судя по торчащим из-под наброшенных пальто халатам, жительницы соседнего дома. История про взрыв, похоже, рассказывалась сегодня уже в который раз.
А ты ее знала, Нюрку-то? - спросила одна из женщин, которой, видимо, надоело слушать одно и то же.
Знала, конечно, муж у нее был Святослав Петрович, помер с год назад от сердца, мужчина умный, в бухгалтерии работал, а она при нем, хоть и не понимала в его делах, состояла.
Дети остались? - поинтересовалась третья.
«Значит, померла старуха.» - понял Владимир Павлович и продолжал слушать, глядя на отсутствующие окна.
Нет, детей не было, - ответила словоохотливая вторая женщина, - был племяш, но он уже взрослый, год, может, два, как с ними не живет.
А почему вообще племянник должен был с ними жить? - прервала ее первая. - У него что, своих родителей нет?
Нюрка говорила, что где-то есть, но они живут далеко, семья большая, а Святослав Петрович очень сына хотел, а дети у них не жили, помирали быстро, и они договорились, взяли Русланчика к себе и воспитывали.
Приезжал он сегодня? - опять спросила первая.
Не знаю, я не видела, - отозвалась вторая. - Не ладили они последнее время, да, боюсь, и не найти его сейчас.
«Придется теперь самому племянника искать.» - подумал Палыч.
Глава 10
Платонов недоуменно смотрел в глазок на незнакомого ему человека. Когда раздался звонок, сердце его подпрыгнуло, потому что, кроме Плюща, звонить могла только соседка, а с Виктором они были почти в ссоре, и прийти тот вряд ли мог так быстро.
Владимир Павлович вернулся домой часа полтора назад хмурый, оставив за спиной, как герой Киплинга, выгоревшую квартиру старухи Лериной. Скудная информация о племяннике не сильно улучшила его состояние, потому что он не имел ни малейшего представления, что с ней делать. Где и как искать в Москве человека, даже фамилия которого была ему неизвестна?
Он неприязненно посмотрел на стоящую посреди стола шкатулку. Надо было бы определить ей место для «проживания», но пока он ее не открыл и не увидел, что внутри, было неясно, как к ней относиться. Почему-то, выбирая между средней полкой книжного шкафа и одинокой консолью у окна, Платонов никак не мог принять решение.