- А как же! Это, говорит, подумать надо. Рассудительный такой мужик, между прочим, выдержанный. Я и решил, пусть, мол, на своём диванчике посидит, подумает. Благо не унесли его, диван этот. - Красильщиков хохотнул.
Игорь представил себе тот диван на гнутых, резных ножках, придававших ему удивительную лёгкость и изящество, вспомнил овальную резную спинку дивана, в середину которой был вставлен, тоже овальный, пухлый матрасик, обтянутый, как и сиденье и подлокотники, дорогой, набивной шёлковой тканью. Когда Игорь заглянул под диван, он подивился, как искусно и аккуратно был отделан низ сиденья деревянными планками. Но пыли под диваном было немало. Гильза закатилась недалеко, за переднюю ножку, и сразу бросилась Игорю в глаза. Но дальше, до самой стены, возле которой стоял диван, ничего не было, никакой шахматной фигурки, только пыль и… тёмный комочек какой-то у дальней ножки. Этот комочек мелькнул у Игоря тогда мимо сознания, как не заслуживающий внимания. Что это было, между прочим? Игорь невольно поморщился: какая ерунда приходит, однако, в голову! Комочек… такой тёмный, как бы воздушный… Ну, комок свалявшейся пыли, пепел какой-нибудь… Пепел? Чепуха! Откуда там может оказаться пепел, под диваном?
И вот что-то вдруг забеспокоило Игоря во вчерашнем осмотре. Этот непонятный, дурацкий какой-то комочек под диваном, у стенки, что ли? И он тоже, и он… и что-то ещё… Игорь вспомнил хозяина квартиры, с которым так и не успел поговорить. Среднего роста, худощавый, чёрная густая бородка, чёрные усы и совсем светлые глаза между припухшими веками, какие-то неприятные глаза, а в них растерянность, досада, даже горе. Ещё бы! Такая крупная кража! Можно понять и досаду, и горе. А потом он что-то сказал Игорю, что Игорь уже не помнил, но какая-то фраза… или даже словечко… этого самого… как его?
- Как его зовут, потерпевшего? - спросил Игорь.
- Потехин, Илья Васильевич, - ответил Красильщиков.
- А чем вы сейчас занимаетесь по этому делу?
- Да как всегда, отрабатываем связи. К нему же толпой всякие ценители-оценщики ходили, коллекционеры, скупщики-перекупщики, словом, чёрт-те кто. Он фамилий тридцать, наверное, назвал. Это кроме обычных знакомых. А подвод тут был, это ясно. Кто-то из этих людей его дал.
- В списке приезжие какие-нибудь значатся?
- Приезжих трое. И ещё двое в Москве недавно. Никто из них сам участвовать не мог, люди все солидные. Но вот дать подвод…
- И не московским жуликам, а приезжим, - хмуро добавил Игорь.
- Приезжим? - насторожился Красильщиков. - А наган? Он ведь тут ходит, у нас.
- Возможно, когда они тут, и он тут.
- Ох, Игорёк, сомнительно мне, - покачал головой Красильщиков и вздохнул. - Чует моя душа, хлебнём мы с этой кражей, будь она неладна.
- Мы всегда хлебаем. Это тебе не в кино. Дай-ка я Потехину позвоню. Охота мне ещё разок зайти к нему.
Ответил ему бойкий девичий голосок:
- Папы нет дома. Кто его снашивает?
- Из милиции.
- А-а. А вы что хотите?
- Повидать его хотим.
- Приезжайте, он скоро будет.
Игорь решил воспользоваться приглашением, но на всякий случай уточнил:
- Я с кем говорю?
- Это его дочь. Меня зовут Лена.
- Вы в школе учитесь?
- К вашему сведению, я уже на четвёртом курсе учусь педагогического. Как это вы взрослый голос от детского не отличаете, удивляюсь.
- Извините, - усмехнулся Игорь. - А я капитан Откаленко. Сейчас к вам приеду.
Дом, где жили Потехины, находился совсем недалеко от отделения милиции, в соседнем переулке. Дом был новый, из светлого кирпича, с широкими, красивыми лоджиями. Он свободно стоял в глубине обширного двора, и только верхние этажи были видны над зелёными кронами деревьев.
Игорь пересёк двор и зашёл в уже знакомый ему подъезд. Звонок за дверью мелодично и коротко звякнул. Тут же послышался торопливый стук каблучков, и дверь открылась. На пороге стояла длинная, худая девица в ладных коричневых брючках и зелёной лёгкой кофточке навыпуск, под которой не чувствовалось присутствие какого-нибудь белья. Длинные, прямые и жёлтые волосы спускались до лопаток, а половину широкого, как бы приплюснутого лица закрывали дымчатые огромные очки. На босых ногах болтались разношенные домашние туфли.
- Ага! Пришли всё-таки, - весело сказала девушка. - Ну и темпы у вас! Так сто раз убить могут, пока вы явитесь.
- Вы бы мне сказали, что вас убивают, - ответно улыбнулся Игорь. - Я бы знаете как летел!
- Воображаю. Проходите уж. Папы пока нет. Так что вас займу я, если не возражаете.
Они прошли в большую, залитую солнцем, душную комнату, заставленную всякой старинной мебелью.
- К вам как в девятнадцатый век попадаешь, - оглядываясь, пошутил Игорь, не зная, куда поставить принесённый с собой портфель.
- Это папаня устроил себе покои, - насмешливо скривила губки Лена. - Мы с мамой живём по-человечески. Хотите пройти ко мне? Не бойтесь, вы меня не скомпрометируете.
- Пожалуй, не стоит, - ответил Игорь серьёзно. - Лучше знаете что? Вы мне покажите, где что лежало из того, что украли. Можете? Я вам список сейчас зачитаю. - Игорь достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и, развернув его, приступил к чтению. - Значит, так. Шахматы. Ну, это я помню. На том столике, да?
- Естественно, - жеманно пожала плечами Лена, опускаясь на диван. - Да вы садитесь. Курить будете?
Далеко в сторону вытянув ногу, она достала из кармана брюк изящный кожаный портсигар с жёлтой металлической застёжкой и причудливую зажигалку. Игорь поблагодарил и вынул свои сигареты. Они закурили.
Игорь продолжал спрашивать, поглядывая в список:
- А где лежали крест, веер и карманные часы?
- Кресту этому, между прочим, цены нет, - многозначительно заметила Лена, картинно откинувшись на спинку дивана. - Впрочем, папаня вам точно скажет его последнюю цену.
И тут Игоря словно осенило. Вот какое словечко зацепилось у него в памяти после вчерашнего разговора с Потехиным! Игоря тогда удивило это выражение, которое употребил Потехин, - «последняя цена».
- А что значит «последняя цена»? - поинтересовался Игорь.
- Что ж тут непонятного? - снисходительно усмехнулась Лена, не меняя позы. - Золото, старинные вещи всё время дорожают. И папаня очень внимательно за этим следит. Надо же быть в курсе? Вот смотрите.
Она вскочила с дивана, оставив сигарету куриться в маленькой пепельнице, и танцующей походкой подошла к шифоньерке. Открыв дверцу и вытянув нижний ящичек, она достала маленькую зелёную шкатулку и на вытянутой руке поднесла её к Игорю.
- Видите? Это тоже прошлый век. Александр Второй, кажется. Малахит и золото. Правда, красиво?
- Очень.
- Дивная вещица. А теперь глядите сюда.
Она открыла шкатулку. На дне её лежал квадратик плотной бумаги, на котором в столбик были выписаны годы, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят девятого, и напротив каждого года стояла сумма в рублях, сначала трёхзначная, а потом четырёхзначная.
- Видите, как растёт её цена? - с гордостью спросила Лена, словно это была её личная заслуга.
Игорь кивнул.
- И всё это приходится везти на оценку или оценщики приходят к вам?
- Приходят, - раздражённо махнула рукой Лена. - Конца им нет.
- Знакомые?
- За столько лет не то что познакомиться, породниться можно.
- Да уж, вы невеста завидная, - улыбнулся Откаленко.
- Не очень. У меня жуткий характер. Да и вообще я не собираюсь становиться невестой. Муж, дети, готовка, пелёнки - спасибо. У меня такого инстинкта нет. Пусть другие этим наслаждаются. Я считаю, если любить, то в чистом виде.
- Как это понимать?
- Я и он. И всё. И больше мне ничего не надо.
- Так, Леночка, не бывает.
- А у меня вот будет.
- Благодаря всем этим папиным ценностям?
- Хотя бы.
- Вас ждут здесь большие разочарования.
- А вы приходите ко мне через пять лет, увидите.
- Договорились. А пока вернёмся к этому списку. Где лежали крест, веер и золотые карманные часы фирмы «Павел Буре»?