- На набережной в парке копал, - улыбнулся Виталий. - Ох, богатые там залежи, я тебе скажу. Не поверишь даже.
- Это я-то не поверю? - снисходительно усмехнулся Витька.
- Ты из себя большого деятеля не строй. Ты шавкой был, шестёркой, а они козырные тузы в той игре, что Борода, что Вадим Александрович.
- Ты даёшь! - удивлённо и растерянно повторил Витька.
- Ошибаюсь?
- Допустим, что нет.
- То-то. За мной, между прочим, тоже от аттракционов пошли, когда я там «зенки пялил». Гошка опять пошёл и этот, толстый. Жора, что ли?
- Жопа.
- Ну, по-человечески Жора. Вот тут мы и познакомились. Вот тут мне Гошка и показал Бороду, Вадима Александровича и ещё третьего, как его?
- Гороха?
- Во-во. Бориса Егоровича. Они за своим столиком в тот вечер сидели.
- Да ни хрена Гошка не знает, - пренебрежительно махнул рукой Витька. - Что велят, то и делает. И своё получает, ясное дело. В охране он. Контрнаблюдение, как Горох говорит.
- И ты там числился?
- И я. А как «станок» печатает, это мы не знаем.
- А кто же знает?
- Кто придумал.
- Борода?
- Ну.
- А за что ты его сволочью назвал там, на фотографии?
- За дело.
- И все его так?
- Ага.
- И Гошка?
- Этот больше всех. - Витька недобро усмехнулся.
- Почему?
- У него спроси.
- А всё-таки?
- Гошка всем заливал, что с дочкой Бороды крутит. А Володька-Дачник рассказал, что она его с лестницы спустила, когда полез. И Борода прогнать грозил. Гошка, понятно, хвост поджал, но сам кое-чего задумал.
- Чего же?
- Не знаю. Но при случае продаст он Бороду, точно тебе говорю.
- Так, сам же говоришь, он ничего не знает. Чем же торговать?
- Для такого случая узнает.
- А ты не считаешь, что Борода своё получить должен?
- С меня ему получать нечего…
- Плохо, если так думаешь. Выходит, если он тебе хрусты давал, то уже купил тебя со всеми потрохами, так, что ли?
- А больше он мне ничего не делал.
- А другим? Ведь на каком-то обмане его «станок» работает, верно?
- Кто его знает!
- Кто же знает, кроме тех троих?
- Кто? - Витька посмотрел на потолок. - Ты у Майки спроси, кассирши.
- А кто она такая, чтобы знать?
- Майка-то? - усмехнулся Витька. - Да ты на неё посмотри сначала.
- И что?
- А то. Борода её недавно Вадику, говорят, отдал. В карты проиграл.
- Да ты что?
- У них так, - широко улыбнулся Витька. - Феодализм. И потом, - многозначительно добавил он, - через неё все деньги идут. Касса. Понимать надо.
- Понимаю.
- Слушай, - неожиданно спросил Витька. - А ты все там фотографии у меня разглядел?
- Все.
- И Катьку видел?
- Видел. Чёрной рамке только удивился. Думал, умерла. Но Лялька сказала…
Разговор незаметно ушёл в сторону. И Виталий был даже этому рад. От той опасной темы следовало чуточку передохнуть. И кроме того, Витька вдруг открывался ему новой своей стороной.
- Я почему на ней крест поставил, - говорил он. - Потому что я во всём верность требую до последней точки. Вот у нас в команде так было, у Василия Павловича. Все, как один, друг за друга. И с девчонками я тоже так. Я тебе скажу, между нами, конечно. Любовь я уважаю. Во! - Он зацепил ногтем за передние зубы и громко щёлкнул, потом вдруг неожиданно заключил: - А Гошку за это убить мало.
- Скор ты больно насчёт убить. Я вот полагаю, когда дадим Гошке подумать, он тоже кое-что склеить захочет в своей жизни.
- Жди!
- Думаю, дождусь. Что Гошка! И не такие, как он, задумываться иной раз начинали. Вот, к примеру, возьми… Ну, скажем, тот же Горох разве не задумается, когда время придёт, когда подопрёт его?
- Ему Нинка задуматься не даст.
- Это кто такая?
- Жинка его. Он её тоже в кассирши определил. Ну, зверюга, я тебе скажу, - убеждённо тряхнул головой Витька. - Вообще-то бабы вроде потише мужиков, это факт. Но уж ежели какая из них звереет или бесстыжей становится, то любого мужика перешибёт.
- Так и эта Нинка?
- Во-во. Её даже Борода боится.
- И Вадик?
- И Вадик. Он даже побольше.
- Может, она и имеет больше их?
- Не. Дело в их руках.
- Что же всё-таки за дело, а, Витя?
Вопрос этот вырвался у Виталия невольно.
- Кто его знает! - сухо ответил Витька. - Меня не касается.
- Ну ладно. Хватит, пожалуй, на сегодня, - объявил Виталий и, вздохнув, добавил: - Эх, Витя, ничего ты мне под протокол не сообщил. Ну хотя бы обещай одно: не молчи ты, как пень, когда тебя следователь Фролов допрашивать будет. Не порть ты себе картину.
- Что тебе сказал, ему не скажу, - упрямо мотнул головой Витька.
- Да ты про себя, про одного себя говори. Какие тут секреты?
- Секреты не секреты, а выворачиваться не желаю.
- И не выворачивайся. Только по фактам говори.
- Ладно, - снисходительно кивнул Витька. - Для тебя уж так и быть.
Виталий сухо возразил:
- Ты одолжений не делай. Тебе это нужнее всех, запомни.
- Ладно, ладно, - поспешно и примирительно повторил Витька.
На этом они и расстались. Конвой увёл арестованного.
Виталий задумчиво прошёлся по комнате, на ходу с силой покрутив руками, и даже сделал несколько резких прыжков.
«Чёрт возьми, ну что за работа! - досадливо думал он, снова принимаясь шагать по комнате. - Ведь как у других? Суббота, воскресенье - их. Делай, что хочешь, и поезжай, куда хочешь. В другие дни свои восемь часов отработали - всё, домой до завтра. И спокойная ночь впереди. А тут? Хоть и ничего не случается, всё равно спишь вполуха, ведь в любой час тебя могут вызвать, если что. И ведь никто на аркане сюда не тянул, сам пошёл, дурацких книжек начитался, эдаким романтиком был. Ах, уголовный розыск - бух-бух-бух!.. А ведь мог бы после института вполне солидно распределиться. Ну, допустим…» И Виталий принялся досадливо перебирать в памяти все спокойные, достойные, сытные места, куда бы он мог устроиться, куда его даже звали. А если бы ещё знакомства подключить! У одного только отца какие связи! Кого он только не лечил, не консультировал! Сейчас для врачей чего хочешь сделают. Отцу только словечко бы сказать, кому надо… В конце концов Виталий домечтался до того, что самому стало противно. Устал он, здорово устал, вот и всё.
…Парк уже изрядно надоел Виталию со всеми своими фонтанами, лозунгами, аттракционами, танцплощадками и толпами гуляющих. В потемневшем небе вспыхивали, кружились, сияли разноцветные огни. Отовсюду доносилась музыка, казалось, ею был перенасыщен весь парк. Кругом слышались оживлённые возгласы, смех, чей-то свист. В толпе сновали стайки мальчишек.
Виталий прошёл знакомым путём на набережную.
Неожиданно из толпы выскочил Гошка и, подбежав, торопливо сказал:
- Айн момент - и я тут, понял? Можешь торчать пока спокойно, не тронут.
- А кому я нужен? - пожал плечами Виталий.
- Ха! Не смеши мои ботинки, детка! Ну, привет!
И Гошка снова исчез.
Виталий стал внимательно приглядываться к окружающим. Неужели он не сможет ничего заметить в этой людской круговерти? Ведь некий «станок» продолжает «печатать». И кассы, кстати, ещё работают. В одной из них - красавица Майка, которую даже проигрывают в карты, а в другой - зверюга Нинка. М-да.
А спустя несколько минут перед Виталием снова возник Гошка и возбуждённо спросил, бегая глазами по сторонам:
- Ну что, двинули?
- Слышь, - сказал Виталий. - Хороша тут одна девушка у вас.
- Майка-то? - безошибочно определил Гошка. - Хошь, познакомлю?
- А удобно?
- Ха! С ней чего хошь удобно. Только с собой её сейчас не брать. - Гошка многозначительно поднял палец. - Она с ума сойдёт, если я буду, учти.
- Ладно. Не возьмём.
Гошка огляделся. Кассы уже закрылись, возле них никого не было.
- Айн момент, - бросил Гошка и торопливо направился к одному из аттракционов.
Вернулся он быстро. Рядом с ним шла невысокая девушка в лёгком пальто, чётко обрисовывавшем её стройную фигуру. Тёмные волосы были модно подстрижены, чёлка наползала на глаза. Тонкое лицо выглядело в полумраке бледным и усталым.