Однако на этот раз, возможно, в связи с малоприятной обстановкой, в которую он попал, и ещё менее приятным, кажется, поводом для такой встречи, Левицкий был заметно взвинчен и даже чуточку, самую малость, напуган. Впрочем, это можно было угадать только по его глазам. На лице сияла самая дружеская улыбка, и движения, когда он вошёл в комнату, были свободны и даже несколько развязны.
- Приветствую вас, дорогие товарищи, - произнёс он, глядя на Лосева и Албаняна прямо-таки с братской, хотя и несколько снисходительной, нежностью. - Чем могу быть полезен героям с Петровки, тридцать восемь? - Он посмотрел на свои необыкновенные часы и небрежно осведомился: - Надеюсь, за час управимся? Сегодня генеральная во МХАТе. Кстати, не желаете ли посмотреть? Прелестная вещица. Героиня там бесподобна.
Он был, однако, слишком суетлив, эта суетливость выдавала его состояние.
- Постараемся управиться побыстрее, - охотно откликнулся Лосев. - Многое будет зависеть от вас самого, Вадим Александрович. Присаживайтесь.
- О, за меня не беспокойтесь, не беспокойтесь, - замахал обеими руками Левицкий, опускаясь на стул и свободно закидывая ногу на ногу. - Сделаю всё возможное. А что, - голос его чуть заметно дрогнул, - предстоит серьёзный разговор?
- Как всегда у нас, - ответил Лосев миролюбиво. - Но сначала разрешите представиться. Инспектор уголовного розыска Лосев. А это - старший инспектор управления БХСС Албанян.
- Очень, очень приятно, - ослепительно улыбнулся Левицкий и даже сделал движение, намереваясь протянуть руку, но вовремя сообразил, точнее, почувствовал неуместность этого жеста и добавил: - Рад встретить столь симпатичных и интеллигентных людей. Очень похожи на идеальных литературных героев, - засмеялся Левицкий. - Вообще-то, - он снисходительно улыбнулся, - я привык встречаться здесь на более высоком уровне. И не только здесь, разумеется, но и в домашней обстановке. Скажем, с генералом… - Он с дружеской небрежностью назвал фамилию одного из руководителей главного управления. - Но ничего, ничего. Давайте, друзья мои, приступим к делу. Советская милиция своей почётной, трудной, иной раз опасной работой заслужила уважение и любовь советских людей-тружеников. Я даже писал однажды об этом в газете. Минуточку! Я, кажется, случайно захватил вырезку. Да, конечно!
Он похлопал зачем-то себя по карманам, как бы создавая эдакую напряжённую паузу, затем точным и эффектным движением вынул из внутреннего кармана пиджака заготовленную заранее газетную вырезку и протянул её Лосеву.
- Прекрасно, прекрасно, - сказал тот, принимая статью, - мы с нею, конечно, ознакомимся. А пока, если не возражаете, мы действительно приступим к делу.
- Ради бога, - прижал руку к груди Левицкий. - Что вас интересует?
- Нас интересует коллектив, - сказал Виталий, - который вы, Вадим Александрович, возглавляете.
- Временно.
- То есть как временно? - удивился Виталий.
- Я - человек театра, друзья мои, - патетически провозгласил Левицкий. - Я вышел из него и вернусь туда. Меня там ждут.
- С театром, кажется, связана, и ваша судимость? - осведомился Эдик.
- О, это величайшее недоразумение. Величайшее, - горестно покачал головой Левицкий. - Если угодно, спросите моих друзей… - Он назвал нескольких известнейших актёров, прибавляя к фамилиям уменьшительные имена и тем как бы подчёркивая свою близость к этим людям. - Они вам скажут, как было дело. Фемида на этот раз совершила ошибку. Напрасно ей завязали глаза, ах, как напрасно!
- Ей дана повязка на глаза во имя беспристрастия, - возразил Лосев.
- Возможно, возможно, - снисходительно согласился Левицкий.
- Так вот, вернёмся к вашему коллективу, - сказал Виталий. - Три человека у вас арестовано за хулиганство и драки. Это Коротков, Сёмкин…