Да, даже самый плохой человек и то… Впрочем, самым плохим сейчас был Гошка. И в первую очередь теперь предстояло заняться им. Гошка - это не только ещё один и, кажется, наиболее верный путь к цели, путь к той загадочной троице за вчерашним угловым столиком. Нет, Гошка - это прежде всего судьба и характер, которые предстоит переломить, и только тогда откроется дорога к решению главной задачи. Можно, конечно, его обмануть или запугать. Во имя, так сказать, высокой цели чего не сделаешь, кажется! Но это означает потерять человека, возможно, окончательно потерять. Обманутый и запуганный никогда не союзник, это будущий противник, будущий враг.
Нет, Гошку не следовало обманывать и запугивать, его надо победить, переломить по-другому. Не перевоспитывать, конечно, это дело долгое и сложное, оно впереди, далеко впереди. А сейчас надо вызвать у него какую-то чистую вспышку чувств. И что-то Виталий вроде бы нащупал. Конечно, это может быть ошибкой, может быть осечкой. Но надо попробовать.
Итак, Сёмкин. Гошка Сёмкин. Георгий. И есть ещё Михаил Сёмкин. Действительно, работает электриком на автозаводе. Действительно, передовик, член комсомольского бюро, замсекретаря, кандидат в члены партии. Установить это было несложно. За вчерашний день всё это проделали ребята из местного отделения милиции и передали в МУР. И вот теперь Виталию предстоит встреча с Михаилом. Через полчаса. Прямо на заводе, в цеху.
И снова гудящий поезд метро, полупустые в середине дня вагоны, длиннейшие эскалаторы, суетливые и всё же многолюдные пересадки, и вот наконец последний из эскалаторов аккуратно вынес Виталия на поверхность. Перед ним были длинные заводские корпуса за высокой глухой оградой.
Миновав просторное бюро пропусков и проходную, Виталий оказался на огромном, в деревьях и кустах, заводском дворе и, расспрашивая то одного, то другого из встречных, добрался наконец до нужного цеха.
У входа его уже ждал высокий, худощавый парень с копной вьющихся пшеничных волос и живыми серыми глазами на узком лице с пухлыми губами и тонким, хрящеватым носом. «Похожи братцы, - отметил про себя Виталий. - Здорово внешне похожи». На парне была модная джинсовая куртка и щеголеватые, с чуть заметным клёшем, брюки.
- Сёмкин, - представился он. - Михаил. Точно вы приходите.
- Нет времени опаздывать, - улыбнулся Виталий. - Где нам потолковать?
- Пойдём в сад. - Михаил махнул рукой. - Вон скамейка свободная.
Виталий отметил про себя, что он сказал «сад», а не «двор». «И в самом деле, сад», - подумал он, сноба бросив взгляд на бесконечные аллеи, посыпанные песком дорожки, клумбы и ряды подстриженных кустарников.
Они уселись на скамье, полускрытой за пушистой стеной кустарника, и Виталий самым безмятежным тоном спросил, жмурясь от солнечных лучей, вдруг пробившихся из-за облака:
- Слушай, ты Георгия давно видел?
- Гошку? А что? - сразу насторожился Михаил.
- Да заблудился твой братан.
- То есть как это заблудился? - возмущённо переспросил Михаил, и в лице его появилась какая-то жестокость. - Он просто спился, подлец. Опустился. Вот и всё.
- Всё?
- Ясное дело. Я, если хотите знать, давно уже ничего общего с ним не имею. Прошу это учесть.
- Та-ак… - протянул Виталий. - Учтём, конечно. А родители ваши где?
- Померли родители.
- Как так?
- А так. Пожар случился. Мать отца бросилась спасать. Он спал. Ну и вместе с ним, героически…
- Давно?
- Три года назад. С тех пор Гошка и покатился.
- Ты же не покатился?
- Я в мать и отца, а он чёрт его знает в кого уродился. Вот и поставил я на нём крест.
- Так ведь брат же!
- Ну и что! Я считаю, друг дороже любого родственника. Друга как-никак выбираешь. А родственник сам объявляется. И какой он ни есть, любить его прикажешь? Ни фига! Вон братца судьба подкинула. Нужен мне такой, думаешь? Спасибочко. Как увидел, какой он стал, так крест на нём и поставил.
- А он на тебе?
- Он ещё на мне будет ставить! - раздражённо воскликнул Михаил. - Чего не хватало! Пусть он сначала добьётся с моё.
- А ты женат?
- Женат. И сын растёт. Всё как у людей. Скоро, между прочим, депутатом стану. Есть такой план. В парткоме намечают. И бригадиром тоже. Передовой бригады.
- Да, добиться с твоё непросто.
- Пусть попробует.
- А ты помоги. Он вроде тебя уважает.
- Меня все уважают.
- Вот и помоги. Хотя бы как будущий депутат.
- Я только по нашему району пойду, - широко улыбнулся вдруг Михаил. - А вообще, чего это ты о Гошке заговорил?
Они как-то совсем незаметно перешли на «ты».
- Сам говоришь, «покатился», «опустился». А нам с такими приходится дело иметь. Именно с такими, к сожалению.
- Вот и давай действуй. А у меня и кроме Гошки забот полон рот.
- И всё же брат он тебе.
- Какой он брат? Брат другом, помощником должен быть, а этот…
- Вот что, Михаил, - задумчиво произнёс Виталий. - Либо ты примешься за своего братца, либо я в твою партийную организацию пойду. И не быть тебе тогда ни депутатом, ни бригадиром, ни передовиком. Один позор будет, учти. Такого эгоизма и бездушия я в тебе даже не ожидал.
- Да что ты! Я же всей душой рад! - всполошился Михаил, и на красивом лице его отразилось искреннее отчаяние. - Но с какой стороны за него приняться, ты скажи?
- Вот это уже другой разговор. Если ты станешь моим союзником, то вдвоём мы авось чего-нибудь и придумаем. Не одно, так другое, но что-то должно подействовать. Терпение тут нужно, упорство. Случай с Гошкой, как говорят, запущенный. Так что, Миша, не пожалей сил. Спасёшь брата - об этом даже в газету можно написать. Представляешь? - усмехнулся Виталий. - Так что давай думать.
- Всё хорошо, только думай сам, - пожал плечами Михаил. - Я отказываюсь. Я просто не знаю. Придумаешь - я твой союзник. Что скажешь, то сделаю.
- Так ты же его лучше меня знаешь.
- Я его вообще знать не желаю, если уж на то пошло, - снова озлившись, отрезал Михаил. - Вообще! Он мне, сукин сын, всю биографию портит. Сколько я из-за него пережил, ты бы знал. А теперь, гад такой, ещё в тюрьму вот-вот угодит. Так ведь я понимаю? Тогда совсем биографию мне искорёжит.
- Надо стараться, чтобы этого не случилось. Ты правильно понимаешь. На пути он туда.
- Ну вот! - в глазах Михаила мелькнул испуг. - Что же теперь делать?
- Во-первых, встретиться с ним. Лучше всего сегодня же вечером.
- Его ещё разыскать надо.
- Разыщешь. Дружески встретиться надо, по-братски. За что-то он тебя, между прочим, любит, как ни странно.
- Чего ж ему меня не любить, слава богу…
- Ладно, ладно. Тебя, конечно, все любят.
- А ты не смейся.
- Какой же тут смех! Так вот. Встретишься с Гошкой сегодня же. Уговори его всё бросить, чем он сейчас занимается. Скажи, милиция за тобой уже смотрит, уже на след твой вышла. Если боится открыто рвать, пусть тихо отходит в сторону, пусть исчезнет. Обещай его на завод к себе устроить, в свою бригаду взять.
- Ты что? На кой нам чёрт такой в бригаде? - вскипел Михаил. - Мне первенство надо вырвать в этом квартале, хоть умри. Тогда бригадиром стану. Уж замётано.
- Не вытянешь Гошку - позор тебе будет на весь завод, - сказал Виталий.
- Хорошо, хорошо, - примирительно ответил Михаил. - И откуда ты только свалился на мою голову?
- Спасибо скажи. И помни, я узнаю о вашем сегодняшнем разговоре. Если у Гошки сомнения в башке не появятся, значит, не от души ты с ним говорил, не поверил он тебе. А он должен поверить, понял? Он должен испугаться, должен обрадоваться твоей помощи, начать отход. Начать - вот что главное. Понял ты?
- Понял, понял.
- И гляди, Михаил. От этого и твоя блестящая биография будет зависеть. Уж я постараюсь. И теперь с тебя не слезу, запомни.
- Сам вижу, - тоскливо произнёс Михаил. - Только мне, понимаешь, делов было… Ну ладно, ладно, - сам себя оборвал он, заметив движение Виталия. - Всё. Решено и подписано. Если уж я слово даю, то будь спок.
- И не забудь. Сегодня же разыщи.
- Я же сказал.