- Наган у кого, ты говоришь, был, у Заморина?
- Да.
- Давай его мне, этого Заморина. Тебе - Кикоев, а тебе, Лосев, остаётся Ткачук.
Цветков снял трубку внутреннего телефона и набрал короткий номер.
А Виталий направился к себе, перебирая в уме то немногое, что смог сообщить ему Откаленко про Олега Ткачука по кличке Махно.
«Ты помни, - сказал напоследок Цветков, - этих двоих мы с Откаленко на первом допросе вряд ли расколем. А время нас, сам знаешь, как поджимает. Поэтому я в первую очередь от тебя сейчас результата жду. Самое главное - кто им дал в Москве подвод под квартиру Потехина, понял ты меня?» И Виталий ответил: «Понял». И вполне ощутил меру своей ответственности в этот момент.
Но что же было ещё известно о Ткачуке, что ещё мог сообщить Игорь?
Однако Виталий уже не успел больше поразмышлять на этот счёт. Раздался аккуратный стук в дверь, и она тут же распахнулась. На пороге возник конвойный милиционер.
- Арестованный Ткачук доставлен, - доложил он. - Разрешите завести?
И вот Ткачук сейчас сидел перед Виталием. Минуту Виталий молча рассматривал его. Худой, в мятом костюме. Дерзкие чёрные глаза смотрели сейчас насторожённо и чуть испуганно. Загорелое узкое лицо, густые сросшиеся брови. Ткачук развалился на стуле вызывающе небрежно, но это была скорее привычка, чем преднамеренная демонстрация. При этом Ткачук нервно ёрзал на стуле и явно не знал, как себя вести.
- Ну что ж, начнём, пожалуй, - нарушил наконец затянувшееся молчание Лосев. - Значит, Ткачук Олег Романович, так? Знаете, Ткачук, где находитесь?
- В столице нашей Родины, - как можно развязнее ответил Ткачук и уже заметно другим тоном спросил: - У вас тут курить-то можно?
- Курите. Есть чего?
- Было бы, так не спрашивал.
- А вот грубить не стоит, Ткачук. Кроме всего прочего, невыгодно это вам, учтите, вы не только в Москве, вы ещё, между прочим, в МУРе находитесь. Слышали такую фирму, надеюсь?
- Слышал, - коротко и хмуро бросил Ткачук.
- Поэтому советую вести себя поскромнее. Мы тут не только вас, мы и Директора обломаем. Он тоже здесь.
- Ну да? - испугался Ткачук. Его доставили другим самолётом, и об аресте своих соучастников он не знал ещё.
- Представьте себе, - усмехнулся Виталий. - Стараемся мести чисто, сора не оставлять. И чтобы ситуация вам была окончательно ясна, добавлю следующее. Квартирную кражу мы вам докажем легко. И без вашего признания. Признание нужно будет вам самому, чтобы срок сократить. Докажем мы это, в частности, по краденым вещам. У Терентия всё изъято, показания его на вас уже получены. Нам их скоро перешлют.
- Выходит, вы его самого-то не прихватили? - ухмыльнулся Ткачук.
- А за что? Вы продали ему вещь, он купил. Он же не знал, что она краденая?
- Знал, гад.
- Это ещё доказать надо. Подтвердите под протокол?
- Ещё чего!
- Ну вот. Потому он и гулять будет. Ещё кого-нибудь нам отдаст из таких вот дурачков. Так что пусть себе гуляет. Зато вам, Ткачук, гулять долго теперь не придётся. Потому что мы, кроме кражи, докажем ещё и вашу стрельбу на вокзале, два месяца назад. Надеюсь, не забыли?
- Какая ещё стрельба? - грубо спросил Ткачук, ёрзая на стуле.
- До этого дело ещё дойдёт. Всё по очереди. Сначала…
- А я не стрелял, понял? Не стрелял!
- Конечно, - насмешливо согласился Лосев. - Дядя стрелял. А ты слушал.
- Не знаю, кто стрелял!
- Ладно, ладно. Говорю, дойдёт дело.
- Сигарету-то дашь? - нетерпеливо спросил Ткачук.
- А я разве обещал? Или обязан? - осведомился Лосев. - Ты этот тон брось.
- Прошу же… - Ткачук отвёл глаза.
- Это другое дело. Давай закурим. И разговор у нас пойдёт деловой, надеюсь. Потому что всё ты, кажется, уже понял.
Виталий достал из кармана сигареты и протянул Ткачуку. Оба закурили.
- Так вот, Олежек, - произнёс Виталий почти мечтательно, - начнём мы всё-таки с квартирной кражи. Сразу её признаешь или тебе её доказывать надо?
- Ясное дело, доказывать.
- Пожалуйста. Что часы те ты Терентию продал, это ты отрицать не будешь, надеюсь? А они ведь с кражи, это установить совсем нетрудно.
- А я их сам, допустим, купил. Что тогда?
- И где же ты их, допустим, купил, у кого? - насмешливо спросил Лосев.
- Да там, у себя, на рынке, у неизвестного лица, - в тон ему ответил Ткачук.
- А вот у нас есть свидетели, что ты ещё в Москве, в гостинице, пытался их продать. И не один свидетель, имей в виду.
- Ну, значит, я их в Москве купил, какая разница-то? - продолжал куражиться Ткачук. - Докажи, что нет?
Виталий внимательно посмотрел на него и спросил:
- Ты так глупо будешь себя и на суде вести?
- Почему глупо? Очень даже умно.
- Ладно, - вздохнул Виталий. - Глупо или умно, это мы потом увидим. А пока скажи-ка мне. Может, Заморин тебя с пути сбил?
- Это ещё кто?
- Заморин Семён Михайлович. Кличка Директор. И ещё одного судака мы с ним вместе вытащили. Кикоев Илья Георгиевич. Кличка Арпан. Слыхал про таких?
- Слыхал… - растерянно произнёс Ткачук и, глубоко затянувшись, привстал, чтобы загасить окурок сигареты в пепельнице, которую придвинул ему Виталий.
- Вот так, Олежек. А Заморин влип крепко. У него ведь, кроме всего, ещё и наган изъят. А у тебя есть наган?
- Нужен он мне…
- А воровать тебе нужно? А дружбу водить с Замориным нужно?
Ткачук молчал.
На столе зазвонил телефон.
- Лосев? - узнал Виталий спокойный голос Цветкова. - Вот какое дело. Тут у меня сидит, значит, Заморин. Беседуем потихоньку. Квартирную кражу он, конечно, признаёт. Тем более что Терентий-то прямо показывает, что Директор ему сказал: с московской кражи шкатулка. Да и гильза там, на квартире, от его же нагана. Никуда, словом, не денешься. А вот указал им на эту квартиру, говорит, Ткачук. Сначала, правда, адрес напутали, не туда залезли. Ткачук там записку и оставил: извините, мол, бедно живёте, зря мы вас потревожили. Вот он и сейчас смеётся, Заморин. Рано, Семён Михайлович, смеётесь рано, - куда-то мимо трубки укоризненно произнёс Цветков и продолжал, снова уже обращаясь к Виталию: - Не знаю, однако, правду ли говорит Семён Михайлович. - Цветков усмехнулся. - Ткачук у них вроде дурачка на побегушках. И вдруг… Что, что? - снова мимо трубки спросил Цветков и через секунду продолжал, уже снова обращаясь к Лосеву: - Вот он говорит, Заморин, что Ткачук, оказывается, раньше их в Москву приехал, к тётке, что ли. А потом телеграмму им дал: приезжайте, хорошее, мол, дело ждёт. - И снова мимо трубки Цветков добавил: - Насчёт телеграммы, Семён Михайлович, ведь мы легко проверим, учитываете? Ну то-то. - И снова в трубку: - Вот так, Лосев. Давай дальше шуруй.
Виталий повесил трубку и посмотрел на насторожившегося Ткачука.
- Мне бы вернуться! - вздохнул Ткачук раскаянно.
Он, видно, уловил, что дела его каким-то неведомым образом повернулись весьма плохо, и на всякий случай решил манеру поведения изменить. Сейчас он уже казался тихим, скромным и простодушным.
- Чтобы вернуться, надо оглянуться, - сказал Лосев. - Вот и оглянемся давай. На дела совсем недавних дней. Дней десять назад был в Москве?
- Был. Что, уж и приехать нельзя?
- К тётке приехал?
- Ну… к тётке, - неуверенно согласился Ткачук.
- Где же она живёт, твоя тётка?
- Вы что, к ней пойдёте? Не надо.
- Надо же проверить, жил ты у неё или нет, - сказал Виталий. - Всё придётся проверить, Олежек, каждое твоё слово, учти это.
- Раз так, пишите, - вдруг перейдя на «вы», покорно согласился Ткачук.
Он начал было диктовать адрес, но Виталий придвинул к нему лист бумаги.
- Так не пойдёт. Пиши сам, - и протянул шариковую ручку.
- Пожалуйста.
Ткачук удобнее устроился у стола и примялся писать. Когда он кончил, Виталий внимательно прочёл написанное и спрятал бумагу в ящик стола.
- А теперь скажи, - снова обратился он к Ткачуку. - Знаешь, что такое криминалистическое исследование почерка?
- Ну, знаю. А что?
- А то, что мы теперь твой почерк сравним с почерком в одной записке. Там один прохвост написал: «Извините, ошиблись адресом. Бедно живёте». Не помнишь такой записки?