А что теперь? Неужто всё сначала?
Опять смотреть с опаской на часы?
Но столько раз Россия погибала
И возрождалась вновь после грозы.
Итак, фонарь, ночь, улица, аптека,
Леса, поля с их чудной тишиной…
И мне не царства жаль, а человека.
И Бог не царством занят, а душой.
Платформа
Промелькнула платформа пустая, старая,
Поезда не подходят к ней, слой земли
Намело на нее, и трава курчавая,
И цветочки лиловые проросли,
Не платформа, а именно символ бренности
И заброшенности, и пленяет взгляд
Больше, чем антикварные драгоценности:
Я ведь не разбираюсь в них, виноват.
Где-нибудь в Нидерландах или Германии
Разобрали б такую, давно снесли,
А у нас запустение, проседание,
Гнилость, ржавчина, кустики, пласт земли
Никого не смущают, — цвети, забытая
И ненужная, мокни хоть до конца
Света, сохни, травой, как парчой, покрытая,
Ярче памятника и пышней дворца!
«Художник напишет прекрасных детей…»
С. В. Волкову
Художник напишет прекрасных детей,
Двух мальчиков-братьев на палубной кромке
Или дебаркадере. Ветер, развей
Весь мрак этой жизни, сотри все потемки.
В рубашечках белых и синих штанах,
О, как они розовы, черноволосы!
А море лежит в бледно-серых тонах
И мглисто-лиловых… Прелестные позы:
Один оглянулся и смотрит на нас,
Другой наглядеться не может на море.
Всегда с ними ласкова будь, как сейчас,
Судьба, обойди их, страданье и горе.
А год, что за год? Наклонись, посмотри,
Какой, — восемьсот девяносто девятый!
В семнадцатом сколько им лет, двадцать три,
Чуть больше, чуть меньше. Вздохну, соглядатай,
Замру, с ними вместе глядящий на мел
И синьку морскую, и облачность эту…
О, если б и впрямь я возможность имел
Отсюда их взять на другую планету!
«Венеция, не умирай, не надо!..»
Венеция, не умирай, не надо!
Переживи нас всех и напиши о нас
Винтами на воде, как ты была нам рада,
С приезжих не сводя своих зеленых глаз.
Как любовались мы твоим полураспадом,
Притопленный ценя твой мрамор и кирпич,
И смерть была такой прекрасной с нами рядом,
Что в руки взять ее хотелось и постичь.
Нисколько не боясь, вникая в закоулки,
С канала на канал легко переходя,
С моста на мост, как бы найдя в твоей шкатулке
Не страшную ничуть разгадку бытия.
«Как горит на закате…»
Как горит на закате
Крепостная стена,
Как уложена кстати
Кирпичами она!
С кирпичом не сравнится
Ни один матерьял,
Так он влажно лоснится,
Так он сумрачно-ал!
И в Венеции дожи
Поощряли кирпич,
И Манчестера тоже
Без него не постичь.
О, фабричные стены,
Как пылаете вы
Кирпичом откровенным
В ответвленьях Невы!
И гранита не надо,
Мрамор здесь ни при чем
В этих отсветах ада
С райским призвуком в нем.
«Корсика, Эльба и остров Святой Елены…»
Корсика, Эльба и остров Святой Елены,
Как они украшают Наполеона!
Больше, чем взятые им крепостные стены,
Жарче Египта и ярче любого трона.
Он и похож был на остров, покатоплечий,
Маршалов словно волною к нему прибило.
Ядрам не кланяясь и не страшась картечи.
А треуголка на Корсику походила.
И не дворцы, не кремли за его плечами
Видятся мне, а морские крутые скалы.
Бухтами он обведен, словно обручами,
Горными тропами: камни, кусты, провалы.
Как ему шло одиночество островное,
Так же, как слава, и даже еще сильнее!
Пенное, белое, желтое, кружевное,
Скорбный финал обвалившейся эпопеи.