— Задержись на минуту, понял?
Хоббс полез в карман брюк за жетоном на метро. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а плащ, брюки и ботинки насквозь промокли. Он нетерпеливо скинул руку Кареллы, нашел жетон, взглянул на платформу, не подходит ли поезд, и так же нетерпеливо спросил:
— Что вам от меня надо?
— Номер телефона твоей матери.
Возвращающиеся домой вымокшие пассажиры спешили к кассам и турникетам. В четырех-пяти ярдах напротив них под исписанной распылителем стеной стояли двое парней. Один из них весьма плохо что-то наигрывал на акустической гитаре. На груди у другого висела картонка с надписью: «Мы — бездомные! Спасибо за помощь!» Хоббс снова взглянул на платформу, затем повернулся к Карелле и произнес с раздражением в голосе:
— У меня нет ее номера! Я уже говорил это! Посмотрите, черт возьми, в телефонном справочнике!
— Мы проверяли. Ее нет в списке.
— Не смешите! Эбби нет в списке? Чтобы Эбби отказала себе в удовольствии ждать звонков от мужчин? Ну уж…
— Мистер Хоббс, — сказал Карелла. — Ваша мать — в числе тех людей, кто встречался с отцом Майклом за несколько недель до его гибели. Мы хотели бы с ней побеседовать.
— Не думаете ли вы, что она убила его?
— Мы не знаем, кто убил, мистер Хоббс. Мы просто расследуем все детали.
— Не слишком ли это! Эбби убивает эту задницу, которая должна была спасти меня от Дьявола!
— Дело в том…
И здесь Карелла пустился в творческую импровизацию, ибо причиной, почему он хотел поговорить с Эбигайль Хоббс, было его желание узнать, до какой степени может быть опасен ее сын в приступе бешенства…
— …что бы ни говорил ей отец Майкл, сколь бы маловажным это ни казалось тогда, для нас сейчас это может иметь огромную ценность, в ретроспективе, можно пролить свет на события прошлого, которые, возможно, как-то связаны с убийством, хотя тогда это представлялось несущественным.
Хоббс попытался переварить услышанное.
Потом сказал:
— Уж не думаете ли вы, что он полагался на Эбби? Потому что, совершенно по-дружески, мистер Карелла, — это было бы равносильно тому, чтобы довериться удаву!
— Мы этого не узнаем, пока сами не поговорим с ней, согласен? — сказал Карелла.
— Неужели у вас нет возможности раздобыть номер телефона, которого нет в справочнике?
— Мы пытались. Мы все проверили. В списках телефонной компании нет ни одного человека по имени Эбигайль Хоббс.
— Тут нечему удивляться! — ухмыльнулся Хоббс.
Карелла озадаченно посмотрел на него.
— Ее зовут вовсе не Эбигайль Хоббс.
— Но имя твоей матери…
— Она развелась десять лет назад, — сказал Хоббс. — С тех пор живет под своим девичьим именем.
Отель носил французское название, но его персонал был сугубо американским. И когда метрдотель того, что называлось «Cafe du Bois», сказал: «Бонн свар, мессер, вам два напитка?» — Хейзу вовсе не показалось, что он перенесся в Веселый Париж. Мэтр провел их через полянку с настоящими березами под стеклянным куполом, обычно залитую солнечным светом, но не сегодня, когда дождь вовсю стучал над головой. В дальнем углу зала кто-то играл на пианино песни, смахивающие на французские. Крисси повесила сумочку на спинку кресла, встряхнула волосами и сказала: «Мне надо будет позвонить моему агенту, как только выдастся минута. Она хочет знать, как все прошло у меня».
По дороге сюда, под дождем, она рассказала Хейзу, что ее попросили прочесть две сцены, а не одну, как делали все остальные. Она сочла это хорошим предзнаменованием. Хейз сказал, мол, он надеется, что ей дадут роль. Он заказал напитки — джин с тоником для Крисси, а для себя — диет-пепси, поскольку он все еще был на работе, — потом сказал:
— Я хотел бы, Крисси, задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, ты не будешь возражать?
— Не надо быть таким серьезным! — улыбнулась она.
— Прежде всего, расскажи мне, где ты была вечером двадцать четвертого мая между 6.30 и 7.30?
— О, Боже! — воскликнула она и округлила глаза. — Ты это серьезно?
— Совершенно!
— То есть тогда, когда был убит отец Майкл, не так ли?
— Да!
— И ты хочешь знать, где я…
— Да. Где ты была, когда его убивали?
— Я, я?
— Да, — сказал он.
— А что ты будешь спрашивать потом? Состояла ли я с ним в связи?
— Так это правда?
— Что касается того, где я была тем вечером, — сказала она, — я могу тебе пересказать по минутам!
— Прошу тебя!
— Я все записываю в свой дневник, — сказала она, раскрывая сумочку и доставая блокнот в черной пластиковой обложке. — Хотя не могу признаться, что благодарна тебе за приглашение на ужин под фальшивым предлогом.