Мы отправились на прогулку по аллеям с редкими фонарями. Было тепло, пахло розами – кругом они росли в изобилии. Мои юбки с романтическим шорохом подметали дорожки, ночной ветерок ласкал открытую грудь и заигрывал с локонами, а в сердце трепетало хрупкое счастье: влюблённости на грани обладания.
Из-за деревьев доносились шаги, смех, кто-то запел и попытался взять верхнее си, но сфальшивил, а ещё – смесь яростных задыхающихся звуков, от которых я покраснела и прикрылась веером.
– Простите их, сударыня, – бросил мой невозмутимый спутник. – Единственный день в году они могут надеяться на взаимность.
– А на что надеетесь вы? – спросила я неожиданно даже для себя, терзаясь любопытством, была ли у него взаимность с царевной-лягушкой или царевной-лебедем. Или с кем-то ещё.
Он повернулся ко мне.
– На один поцелуй. В ответ на все ваши. Вы бессовестно целуете волка, когда вам вздумается. Похоже, он – ваш фаворит. Я ревную. Всего один поцелуй. Ведь это – справедливо? Большего я не прошу.
Бывают такие поцелуи, которыми потом можно жить неделями. Или годами. В зависимости от того, когда будет следующий. А если не будет, можно стать поэтессой, как принцесса Тадзима, и написать, как писала она возлюбленному принцу Ходзуми, сосланному императором Тэмму в горный храм Сига провинции Оми:
Или сочинить «Вечернюю серенаду». Интересно, кто же его поцеловал? Шуберта, я имею в виду.
Вольфрам ничего не сказал после поцелуя, но посмотрел так, что я будто растворилась в ночном воздухе этого мира. И все бабочки, птицы, цветы на клумбах и листья на деревьях парили, пели, цвели, благоухали и ластились к ветру не вокруг, а во мне. Каждая мраморная статуя дарила бесконечную нежность, и каждая беседка протягивала объятия клематисов и глициний, приглашая отдохнуть в её тиши. Они любили меня, а я – их.
– Нам пора, – взгляд Вольфрама подёрнулся грустью. – Я всегда буду помнить этот вечер, Симона.
Я не смогла вымолвить ни слова. Тогда он снял перчатку с моей руки и прикоснулся губами к дрожащим пальцам. Я чуть не рухнула на гравий обсаженной розами дорожки. И он стал волком.
– Вот и всё, сударыня. – Мы оказались в лесу, где частенько встречались с ним. – Вам понравилось?
– Мой дорогой Вольфрам! Никогда в жизни я не была так счастлива!
– Правда?
– Конечно!
Он зажмурился, на его морде отразилась улыбка.
– Невыразимо жаль прощаться с вами, сударыня.
– И мне. Но мы же скоро увидимся?
– Надеюсь. Для следующего раза я приготовлю вам новый сюрприз.
– Я буду ждать.
Глава 2
И он пропал.
Он, конечно, пропадал каждую ночь, когда уходил. Под утро. Иногда его не было по два-три дня. Я скучала и ждала. Вольфрам всегда извинялся, объясняя своё отсутствие: дела, заботы. Понятно. Но после бала его не было слишком долго. Через неделю я открыла «Книгу перемен». Монеты целую вечность плясали на столе, потом звонко падали на пол и закатывались в самые дальние и недостижимые уголки кухни. Сложилась гексаграмма номер двадцать девять.
Похолодевшими пальцами я нашла её описание.
«Одна из четырёх наихудших комбинаций. В настоящее время для вашей жизни характерны потери и поражения».
Да бог с ней, с моей жизнью! Что с его жизнью?
«Вы можете только сократить число ударов судьбы».
Отлично. Сократить бы число ударов сердца после вашего предсказания! До судьбы ли мне?
«Времени у вас много. Займитесь научными изысканиями».
Это как понять?
«Через два, самое большее – пять месяцев положение начнёт меняться к лучшему».
Два месяца?! Через два месяца взамен ударов сердца у меня будут тарелки из Marche funèbre[12] Шопена. А через пять…
Я мучилась ещё два дня. Перестала спать. От этого мучилась сильнее: вдруг он придёт, а я не сплю? Потопчется в пустом сне и исчезнет. И я не узнаю о сюрпризе, который он обещал. Шла на кухню и капала сорок капель чего-нибудь. Меньше не помогало. И боялась: «Он придёт, а я буду спать, как пьяная, после сорока капель…»
Ещё два дня мук. Я забыла внести изменения цвета плитки в санузел стоматологов (пришлось звонить в Италию, наслушалась всякого) и перепутала шторы: отправила заказ вдовы генерала гламурной барышне с хорьком. Барышня орала так, будто я ей вместо ботокса уколола хлористый кальций. Или придушила хорька.