— Я не знала, что это входит в твою программу, — сказала Аврора. — А где мы рассеем его?
— В Голвестоне, в море, — ответила Пэтси.
— Только давайте сначала заедем в бар «Поросенок», — предложила Аврора. — Мне нужно подкрепиться куском мясного пирога.
Рози согласилась поехать с ними при условии, что к праху Джерри она не прикоснется и не будет даже смотреть на него. Прах погрузили в багажник машины Пэтси, а Рози разрешили сесть на переднее сиденье, чтобы быть от него как можно дальше. И все равно, как ни коротка была дорога к «Поросенку», она ехала, прижавшись к приборной панели.
— Как подумаю, что и самой придется умереть, начинаю ужасно нервничать, — призналась она.
В «Поросенке» Пэтси поперхнулась и так расстроилась, что не могла доесть свой пирог. Смутившись, она встала и вышла постоять на улицу, пока не перестала плакать.
Рози курила и пила кофе. Аврора, необычно молчаливая, съела три порции пирога. Официантка Долли старалась быть приветливой, но все же была немного встревожена. Рози сообщила ей, что у них в машине были останки человека. Долли припомнила, что старый приятель Авроры умер у них на глазах в баре; теперь вот она везет в машине прах человека. Долли в общем-то любила Аврору — та была приветлива и давала хорошие чаевые, но, казалось, вокруг нее всегда все умирали, и ничего хорошего это не сулило.
После того как они поели, Аврора настояла на том, чтобы заехать в бар «Акрополь». Она подумала, что им понадобится встряхнуться и, на ее взгляд, «Акрополь» был для этого вполне подходящим местом.
— Я только выйду первая и предупрежу братьев Петракисов, — объявила она.
Тео с Василием были в баре, они сидели у стойки на высоких табуретах.
Аврора вышла из машины, Рози помахала им, а Пэтси, чувствуя себя совершенно несчастной, просто молча сидела в машине.
— Мы хотим отвезти своего друга домой в море, — сказала братьям Аврора. — У нас в машине его прах, и я решила, что на обратном пути мы могли бы остановиться и немного встряхнуться. В конце концов, живым — жить.
— Живым — жить, — согласился Тео. — А оркестр вам не нужен?
— А что, и оркестр есть под рукой? — удивилась она.
— Перейти улицу и пройти немного назад, с квартал. Там есть оркестр. Это совсем рядом.
— Большая часть оркестра, — поправил Василий. — Бобби-то в тюряге.
— Да он все равно играть не умеет, — сказал Тео.
— Нас устроит все, что вы предложите, — заявила Аврора.
В Голвестоне она сняла чулки и, медленно ступая, вместе с Пэтси вошла в теплые грязно-серые волны прилива. Пэтси почти все и развеяла сама. Аврора шла следом, жалея, что Джерри не заставил себя написать ей письмо подлиннее. Вот не заставил, и тайна его души никогда теперь не будет раскрыта.
— Нам лучше было бы развеять его вдоль шоссе, — заметила Аврора на обратном пути. — Он скорее был человеком шоссе, чем человеком моря.
— Так-то оно так, но море лучше. Полагают, что море — дом для нас всех.
— Говори о себе, это не мой дом, — сказала Рози. У нее разболелась голова, и ей хотелось домой. Тратить полдня на похороны было не в ее правилах.
Когда Тео увидел, что они возвращаются, в сарае, который назывался баром «Акрополь», заиграл оркестр. Словно по волшебству подружка Бобби как раз в то утро сумела внести за него залог, и оркестр играл в полном составе.
И все же, на взгляд Авроры, у музыкантов не хватало духу, чтобы их встряхнуть.
— Они звучат как музыкальный автомат, — сказала она Василию. — Я рассчитывала на что-нибудь более близкое к природе и стихии.
— Что-нибудь более дионисийское — добавила Пэтси.
— О, это очень хорошие ребята, — сказал Тео. Он не был уверен, что понял замечание Пэтси. — Они не часто попадают в какие-нибудь переделки. Бобби просто не совладал со своей ревностью и попал в тюрьму.
У Авроры ноги были в песке, у Пэтси тоже. Василий обратил на это внимание, и это вызвало у него легкое эротическое волнение. Пэтси была такая грустная, у нее были такие худенькие ножки, но это было именно то, что надо. В сущности, это только обостряло его эротическое чувство. Тео подшучивал над ним, но ему всегда нравились женщины с худыми ногами.
Аврора проглотила семь или восемь рюмок рецины, но не танцевала. Она, казалось, полностью погрузилась в свои мысли.
Тео даже немного обиделся. Надежды, которые появились у него после их первой встречи, не сбывались, и он уже начинал опасаться, что они вообще никогда не сбудутся. Возможно, она любила человека, чей прах только что развеяли, и если это было именно так, нужно будет некоторое время, чтобы ее боль утихла. Любить мертвых легче, чем живых, — их ведь нет рядом с тобой и они не досаждают своим присутствием. Он и сам до сих пор любил свою третью жену, югославку Иту. Она никак не могла смириться со склонностью англичан ездить по левой стороне дороги. Как многие югославы, она была упряма. Ита часто ругала его на чем свет стоит, но они страстно любили друг друга, и он никак не мог разлюбить ее, хотя думал, что это удалось бы, если бы Аврора сторонилась его чуть меньше.