Это слово также используется и по отношению ко Христу: "Я есмъ дверь" (Иоан. 10:9); "Я есмь истинная виноградная Лоза" (Иоан. 15:1); "... камень же был Христос" (1 Кор. 10:4). Только глупец будет воспринимать слово есть буквально; самый простой человек сможет понять, что оно употребляется в смысле: это означает.
Слово есть имеет значение означает и в отношении других священных установлений. Это было справедливо для праздника Пасхи "Это есть Пасха Господня" (Исх. 12:11). Слово "Пасха" означает "проходить мимо". Она означала, что ангел, убивавший всех первенцев во всей земле египетской, проходит мимо. Однако он проходил мимо всех домов израильтян, двери которых были помазаны кровью закланного агнца, и не убивал там первенца.
Сыны Израиля во время приготовления к своему путешествию в обетованную землю должны были есть закланного агнца препоясанными, обутыми и с посохом в руках, потому что он, то есть Агнец, есть Пасха Господня. Только глупец станет утверждать, что Агнец был непосредственно Пасхой. Каждый знает, что это выражение следует понимать как: "агнец означает Пасху".
Эта истина также подтверждается выражением есть Пасху, которое часто встречается в Ветхом Завете и означает вкушать ягненка. Таким образом, здесь мы имеем оборот речи, который имеет переносное значение в двойном смысле. Во-первых, слово есть означает слово значит. Во-вторых, ягненок назван Пасхой, означающей Христа. "Ибо Пасха наша Христос, заклан за нас" (1 Кор. 5:7).
Мы имеем это же выражение и в отношении обрезания: "Сей есть завет Мой" (Быт. 17:10). Неопровержимо то, что слово сей относится здесь к обрезанию, и что оно само по себе не является заветом. Оно скорее значит лишь следующее: "Сей есть знак завета", или "оно означает завет". Этот же оборот речи используется и в выражении "сей есть завет Мой", и в выражении "сие есть тело Моё".
Это справедливо и для святого крещения, которое названо "банею возрождения" (Тит. 3:5). Крещение не является баней и оно не превращается в нее. Крещение также не является возрождением, однако крещение - осуществляемое посредством погружения или кропления - является символом и печатью возрождения.
Мы должны, однако, рассмотреть последние слова этого текста, а именно: "тело Мое". Никто не спорит о том, что слова "сей хлеб есть (означает) тело Мое" относятся к естественному физическому телу Христа, рожденного девой Марией и распятого на Голгофе. Однако, вопрос состоит в том, как следует понимать это выражение. Его следует понимать не как относящееся к живому единству тела Христа с Его душой и Его Божественным естеством, то есть с Его Божественной Личностью, а как относящееся к ломимому и распятому телу Христа, то есть относящееся к Его физическому страданию. И вот почему.
1) Потому что сам Господь Иисус говорит об этом: "Сие есть тело Мое, которое за вас предается" (Пук. 22:19); "... сие есть тело Мое, за вас ломимое" (1 Кор. 11:24). Написано также и о вине: "Сие есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая" (Матф. 26:28).
2) Это также подтверждается и тем фактом, что в Вечере Господней хлеб и вино, означающие тело и кровь Христа, были освящены отдельно друг от друга; они раздавались отдельно и употреблялись таким же образом, при этом все это вместе выражало смерть Христа, о которой необходимо вспоминать и которую необходимо провозглашать во время Вечери Господней (см. 1 Кор. 11:26).
3) Поскольку эти символы являются также, образно говоря, печатями, подтверждающими прощение грехов (см. Матф. 26:28), и поскольку прощение грехов было обретено благодаря смерти Христа (см. Рим. 5:10), применяемый во время причастия хлеб означает тело Христа распинаемого, а не прославленного. Преломляемый хлеб означает смерть Христа во время Его земной жизни, а не Того Христа, Который сейчас находится на небесах по правую руку Бога Отца.
Из всего сказанного мы делаем следующий вывод:
1) если ни во время установления Вечери Господней, ни в каком-либо другом месте Слова Божьего не упоминается факт пресуществления, то есть преобразования сущности хлеба и вина в тело и кровь Христа;
2) если установленная Христом формула, предписывающая нам порядок совершения Вечери, четко говорит нам о том, что Христос взял хлеб, благословил хлеб, преломил хлеб, дал хлеб, повелел есть хлеб; если все это происходит до провозглашения Христом этих слов: "сие есть тело мое", а также до произнесения Им слов о чаше, и если после благословения и произнесения этих слов хлеб остается просто хлебом и после его употребления в пищу (см. 1 Кор. 11-я глава);
3) если среди этих слов относительное местоимение сие относится к хлебу, а слово есть не может и не должно пониматься ни в каком другом значении, кроме как в значении означает', и если это слово понимается таким же образом в общепринятой в Священном Писании речи, не относящейся к описанию священнодействий; а также если оно используется для описания и других священнодействий, где слово есть также используется в значении означает; и если слово тело должно пониматься, как тело преломляемое и распятое, то, в таком случае, хлеб не превращается в тело Христа, а вино не превращается в Его кровь. Поскольку первая часть аргумента является справедливой, как было только что показано нами, последняя его часть также является справедливой.
Доказательство 3: Неопровержимой истиной является то, что Вечеря Господня - это священный акт. Если бы такое существенное преобразование хлеба и вина в истинное тело и кровь Христа действительно произошло во время Вечери Господней, она не была бы священнодействием вообще, поскольку во всех священнодействиях должны иметь место следующие пять аспектов:
1) его установление, как священного акта;
2) наличие внешнего, физического символа;
3) значение духовной сути символа, указывающей на Христа;
4) взаимосвязь между символом и его сущностью;
5) его цель -означать духовную сущность и запечатлевать ее в сердце верующего человека.
Верность всех этих аспектов была уже доказана нами выше. Однако, пресуществление, то есть существенное изменение сущности хлеба и вина, аннулирует все вышеизложенное. Рассмотрим это утверждение подробнее.
1) Пресуществление устраняет внешний, физический символ Вечери, потому что оно подразумевает, что хлеб и вино удалены и перестают существовать после их употребления в пищу.
2) Оно устраняет саму обозначаемую символами суть, поскольку если символ перестает существовать, то это же относится и к его сущности. Если бы хлеб был действительно телом Христа, то он, следовательно, ничего бы не означал. Кроме этого, пресуществление уничтожило бы само тело Христа, поскольку оно устраняет величие, видимость, осязаемость и единство тела Христа.
3) Оно устраняет связь между символом и его сущностью, потому что уже больше нет символа и, соответственно, нет обозначаемой им сути.
4) Оно устраняет цель священнодействия Вечери, ибо при отсутствии символа не существует и запечатления - которое, однако, существует, поскольку Вечеря Господня запечатлевает в сердцах верующих страдания и смерть Христа. Если при совершении Вечери присутствуют истинные тело и кровь Христа, то это делает ненужным воспоминание о них, ибо воспоминание относится только к тому, что отсутствует.
Таким образом, такое существенное преобразование сущности хлеба и вина не имеет, на самом деле, места.
Доказательство 4: Подобное преобразование сущности символа не встречается ни в одном из священнодействий; никто даже не утверждает, что именно это имеет место. Тем не менее, такой речевой оборот (сие есть) используется и в отношении других священных актов, как, например: "Это есть Пасха"; "сей есть завет Мой", крещение как баня возрождения. В то же время, агнец остается агнцем, он не становится Христом; обрезание продолжает быть обрезанием крайней плоти; а вода во время крещения остается водой.
Так как все священнодействия имеют одну и ту же природу, все они соответствуют пяти вышеупомянутым требованиям. И, действительно, если такое преобразование сущности символа не имеет места ни в отношении двух упомянутых нами священных актов Ветхого Завета, ни в отношении водного крещения в Новом Завете; если существенное преобразование не имеет места и в совершении Вечери Господней, - то, следовательно, все священнодействия имеют идентичную природу.