-Будет международный скандал, - попытался пошутить я.
-Это ещё почему?
-Из-за щенка. У тебя фигурирует щенок породы рокфеллер.
-Не рокфеллер, а ротфеллер. Что-то тебе слышится всё не то, что надо.
-И порода называется не ротфеллер, а...
-У тебя всё? - грубо прервал меня Шмаков.
-Советую тебе больше не писать о том, чего не знаешь.
-Я не нуждаюсь в твоих советах!
-Тогда зачем позвал меня?
-Убирайся! - вдруг грозно потребовал Шмаков.
Наконец-то наши желания совпали! Всё утро я страстно мечтал поскорей покинуть грязную комнату Ильи. Но Шмаков вместо того, чтобы посторониться и пропустить меня, почему-то, злобно сверкая глазами, подскочил вплотную, загородив путь на свободу своим мощным, пышущим гневом телом.
-Не умеешь писать - не берись, - зачем-то сказал я.
-Ах ты, гад! Да я вышвырну тебя вон! - заорал Шмаков, схватил меня за воротник и потащил к двери. Раздался треск рвущейся рубахи.
С трудом оттолкнув злобствующего писателя, я вылетел на улицу. На свободе, ощупав испорченную рубаху, я возмущенно закричал:
-Отдай воротник, вредитель! Ты не писатель, ты вредитель!
-Вон!!! - топая ногами, заревел Шмаков. - Убирайся вон, подонок!
Тихая улочка огласилась лаем собак, из окна дома, где жил Шмаков, высунулась испуганная хозяйка и погрозила мне, невинному оборванцу, кулаком.
Униженный и оскорбленный, я должен был бы разобраться, призвать к ответу Шмакова, забрать оставшийся у него воротник, но, увы, сейчас всё это могло бы обернуться против меня.
Нет, я вовсе не хотел скандалить и побрёл на станцию, ещё долго слыша вслед собачью брань.
История получила продолжение в повести "Страшное проклятие"
Удивительные животные
Алексей Большаков
Удивительные животные обитают на Утрише. Таких смелых, непуганых, свободных и в то же время довольно наглых созданий не встретишь, пожалуй, нигде.
Рассказы о местных животных кажутся настолько неправдоподобными, что им не сразу веришь, пока сам не поживешь здесь и не столкнёшься с каким-нибудь забавным звёрьком.
В первую мою неделю пребывания на Утрише рассказали мне мужики, жившие здесь с ранней весны, про местного барсука. Сидели они как-то выпивали вечерком на своей стоянке в лесочке, недалеко от моря. Вдруг из леса вышел барсук, совершенно спокойно, никого не стесняясь, подошёл к их столику взял буханку хлеба со стола и, не обращая внимания на удивление ошалевших от такой наглости мужиков, не спеша пошёл с хлебом в лес.
Слушая эту историю, я вспомнил рассказ наркомана, который случайно услышал накануне.
Возле моей палатки присели отдохнуть пара приятелей. Один рассказывает другому, как принял недавно наркотик и пришли к нему "глюки" в образе зелёных человечков. Наркоман воспринял их реально, словно наяву к нему с небес спустилась пара злых инопланетян. О чём-то поспорили они, поссорились, поругались. Зелёные человечки улетели, но вскоре вернулись, волоча родителей наркомана. Приволокли, запрягли бедных пожилых людей в телегу и стали на них пахать пляж.
Ясно, что эта мистическая ситуация могла возникнуть только в больном воображении наркомана, который, впрочем, воспринял её вполне реально.
Вот и в историю про наглого барсука я не поверил, подумал, что ребята, наверное, перепили, и барсук им просто почудился, или, в крайнем случае, перепутали его с собакой, а может, с кем-то из своих друзей.
Но вскоре про барсука рассказала и вполне приличная, не пьющая женщина.
Поехала она в Анапу за продуктами. Привезла пару пакетов с консервами, овощами и сладостями: пряниками, печеньем. Пакеты оставила в "прихожей" палатки, перед спальным отсеком.
В сумерках сидит женщина в палатке, вдруг смотрит: кто-то очень аккуратно, потихоньку, тянет её пакет со сладостями на улицу. "Ну, - думает, - наркоман голодный подкрался".
Закричала разгневанно: "Оставь пакет и убирайся!"
Но в ответ тишина. Затем опять стали аккуратно вытягивать пакет из палатки.
Женщина схватила свой пакет - не отдают!
Заорала опять. Тишина. Высунулась на улицу, смотрит: здоровенный барсук ухватил её пакет своими лапками и крепко держит его.
Тётка закричала на барсука, он зашипел на неё, она тянет пакет к себе, он не отдаёт тянет к себе, при этом пытается укусить жадную тётку за руку. Пришлось той выпустить пакет из рук и выскочить из палатки. Обрадованный барсук сразу же ухватил пакет и поволок его в кусты. Но тётка не сдалась. Она стала хватать камни, которых было много на стоянке и кидать в зверька. Под градом камней барсук был вынужден бросить пакет, но не убежал, а забрался на сук, где ещё долго сидел, мстительно сверкая глазами.
Но барсуки и еноты, которых немало в ближайшем лесу, ко мне на стоянку почему-то не заглядывали ни разу.
Первое время нам досаждали только лесные крысы, которых называют здесь соньками, возможно, за их образ жизни. Весь день соньки спали где-то в лесу, их не было слышно совсем. И только ночью прибрежный лес оглашался их противным писком.
За пределами Утриша я этих редких зверьков не встречал.
И формой скелета, и размером и шерстью сонька очень напоминает обычную серую крысу. Но по сравнению с крысой, она имеет более острые коготки на лапках и диковинный пушистый хвост.
Хвост у соньки весь покрыт густой шестью, такой же, как и на теле зверька. Этот хвост помогает соньке во время её полётов с дерева на дерево.
От обычной крысы сонька выгодно отличается умением хорошо передвигаться по веткам деревьев и прыгать между ними. Механизм её полета напоминает полёты белки между деревьев. Забравшись на высокий сук, сонька соединяет вместе лапы, вытягивает вперёд свой острый носик, нацеливаясь глазами на желанную точку полёта, затем начинает в нарастающем темпе раскачиваться взад и вперёд, набираясь сил, создавая дополнительную инерцию своему телу, и смело прыгает в полёт к намеченной точке. При этом зверек широко растопыривает лапы, словно создавая "парашют", затем выпускает острые коготочки и, подлетев к ветке, крепко хватается за неё.
Подобные полёты в ночной тьме многие принимают за полёты диковинных птиц или прыжки белок. Отождествляя сонек с белочками, некоторые отдыхающие кормят лесных крыс, ставят для них кормушки.
И напрасно, ведь сонька, как и любая крыса, не отличается какими-либо привлекательными для человека чертами характера. В отличие от шустрых крыс, по земле сонька бегает как-то лениво, не торопясь. Её можно легко поймать, но взять в руки, погладить, даже поднести палец к зверьку опасно: сонька, не задумываясь, вопьётся зубами в палец.
Укусы острых зубов зверьков очень болезненны, ранки часто гноятся.
Питаться сонька может лесными ягодами и орехами. Но она предпочитает мясо, хлеб и сладости, которые ворует по ночам у спящих людей.
Утришские соньки кажутся до отвращения наглыми. В вечерних сумерках они пробуждаются и, передвигаясь по деревьям, приближаются к палаткам людей. Устраиваются на ветках над палатками и начинают пищать, словно дразня или ругаясь на не ложащихся спать людей. При этом сонька обязательно гадит на палатку, над которой сидит. Однако отпугивать их бесполезно. Зверёк может отойти на время, спрятаться, но затем вернётся на исходное место и будет пищать и мстительно гадить ещё активнее, чем прежде.
Дождавшись, когда люди улягутся спать, соньки спускаются с веток и начинают пихать свои наглые мордочки во все места, где может находиться пища. Зверёк запросто забирается в кастрюли с едой, оставленные около палаток пакеты с продуктами. Проникнув в пакет с хлебом, вредная сонька не только обглодает его с разных сторон, но и покакает прямо на хлеб.
Поэтому продукты приходилось убирать подальше в палатку.
На лесные стоянки в поисках пищи частенько заглядывают забавные еноты. Про здешних енотов, как и про барсуков рассказывают похожие удивительные истории.
И хотя еноты не пищат и не гадят, но ведут себя не менее нагло, чем местные соньки и барсуки.
Первые люди, начинавшие осваивать Утриш, когда эти места были почти необитаемыми, совсем малолюдными, охотно кормили, и, видимо, старались приучать енотов, забавных, похожих на лохматую собаку зверьков. И еноты, по-видимому, решили, что люди обязаны их кормить. Они хорошо чуют еду и приходят на её запах. Но если сразу енота как следует не покормить, могут возникнуть недоразумения.