Эту чувственную страсть к Христу святой Бернар всегда представлял как любовь относительно низкого порядка исключительно по причине ее чувственной природы, ибо любовь к ближнему по самой сути своей абсолютно духовна. Именно в силу духовной энергии любви к ближнему душа получит возможность непосредственно соединиться с Богом, который является чистым духом. Более того. Воплощение следует рассматривать, как одно из последствий греховности человека. Так что любовь к Личности Христа непосредственно связана с историей грехопадения, в котором не было никакой нужды, и которого вообще не должно было быть. Далее святой Бернар неоднократно замечает, что эта страсть в одиночку не выживет и должна быть поддержана тем, что он называет "наукой". Он приводит примеры ловушек, в которые может попасть даже самая непоколебимая вера, если она не сочетается с разумной теологией и не управляется ею.
Разве могут многочисленные фантастические теории об искуплении грехов, "привитые" христианской доктрине о божественном воплощении, считаться незаменимыми элементами "разумной теологии"? Мне трудно представить, чтобы кто-нибудь, изучивший их историю в том виде, в каком она изложена, скажем, автором Послания к Евреям, Афанасием и Августином, Ансельмом и Лютером, Кальвином и Гроцием, может с уверенностью дать на этот вопрос утвердительный ответ. В контексте данной книги достаточно будет привлечь внимание к одной из самых горьких усмешек истории. Евангельскому Христу правоведы, в сравнении с остальными общественными группами, казались наиболее далекими от Небесного Царства, наиболее неспособными воспринять Реальность. Хуже них были только богачи. Но христианская теология, особенно на Западе, была порождена разумом, пропитанным иудейской и римской юридической мыслью. Есть слишком много примеров того, как непосредственные озарения аватары и геоцентрического святого преобразовывались в логическую систему не философами, а краснобаями-адвокатами и склонными к метафизике правоведами. Почему так невероятно трудно решить проблему, которую аббат Джон Чепмен называет "проблемой примирения (а не просто соединения) мистицизма и христианства"? Да потому, что римское и протестантское мышление было в огромной степени сформировано теми самыми правоведами, которых Христос считал совершенно неспособными понять истинную Природу Вещей. "Аббат (Чепмен явно имеет ввиду аббата Мармиона) называет св. Иоанна Креста губкой, впитавшей в себя христианство. Вы можете выжать из губки все христианство, и в ней останется полноценная мистическая теория (иными словами чистая Вечная Философия). В результате в течение примерно пятнадцати лет я ненавидел св. Иоанна Креста и называл его буддистом. Я любил святую Терезу и снова и снова читал ее писания. Она была прежде всего христианкой, а уже потом мистиком. А потом я понял, что зря потерял пятнадцать лет, читая не те молитвы".
Задумайтесь над смыслом двух изречений Христа. Первое:
"Ни один человек не придет к Отцу, не став мною", – то есть, не прожив мою жизнь. Второе: "Ни один человек не станет мною, если того не пожелает Отец", – то есть, человек не сможет жить моей жизнью и следовать за мною, если его на это путь не увлечет мой Отец, а именно, Простое и Совершенное Добро, о котором святой Павел говорит: "Когда настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится".
Teologia Germanica
Иначе говоря, прежде чем станет возможной отождествление с Отцом, должно иметь место подражание Христу; а чтобы идея подражания земному поведению воплощенного Божества пришла кому-либо в голову, должно иметь место истинное тождество или сходство земного духа и Бога, который есть Дух. Христианские теологи говорят о возможности "обожествления", но отрицают тождественность духовной Реальности и человеческого духа. Почитатели Вед, махаяны, а также суфии считают земной дух и Дух одной и той же субстанцией. Атман – это Брахман. Это – ты.
Непросветленные Будды ничем не отличаются от обычных существ: обычные существа, достигнув просветления, становятся Буддами.
Хуй Нэн
Значит, любое человеческое существо может стать аватаром, но не только благодаря своим усилиям, а и по воле Божьей. Человеческому существу нужно указать путь и нужно помочь ему божьей милостью. Мужчин и женщин нужно научить, им нужно помочь. И потому божество принимает форму обычного человеческого существа, которое должно заслужить спасение и просветление так, как это предписано божественной Природой Вещей, – а, именно, любовью к ближнему, полным умерщвлением "я" и абсолютной сосредоточенностью сознания. Достигнув просветления, аватара может указать путь к нему другим людям и помочь им стать теми, кем они уже потенциально являются. Tel qu 'en Lui-meme en fin l'eternite le change.[4] И, разумеется, вечность, преобразующая нас в Нас, – это не простое ощущение жизни после смерти тела. Никакого ощущения вневременной реальности не будет, если нет такого же или сходного знания о существующем во времени материальном мире. Своими наставлениями и своим примером аватара учит, что обретение трансформирующего знания – возможно, и все разумные существа способны на это, и что, рано или поздно, так или иначе, все они это знание обретут.