Она открыла коробку с помощью ножа, который дал Брук. Хозяин был прав — Тролль все сохранил. Под морем ярко-зеленой упаковочной бумаги лежали елочные украшения, ожидая своего часа. Золотой дождь тускло мерцал рядом со сложенной гирляндой разноцветных электрических лампочек.
А вот тут в уголке… что это? Лин вытащила заинтересовавший ее предмет. Похоже на рождественский подарок. Что-то прямоугольное и плоское, завернутое в подарочную бумагу с котятами в новогодних колпаках, прыгающими вокруг елки. Перевязано голубой лентой с бантом, и прямо под бантом карточка. Девушка прочитала три слова, написанные печатными буквами детской рукой: «Папочке от Джейн».
Линда порывисто вздохнула. Пытаясь понять, что все это значит, она медленно обводила пальцем котят на оберточной бумаге. Совершенно очевидно, что подарок не разворачивали. Значит, никто не знал о нем. Трудно себе представить, что он его видел и, не развернув, закинул на чердак. Ясно, что ему был бы дорог любой подарок маленькой дочки, он бы берег его и лелеял как последнее, что осталось от малышки.
Должно быть, Тролль положил его сюда, не сказав Тони. Но почему? Лин потрогала края свертка, гадая, что это. Почему? Может быть, Оллкрафт знает, что там внутри, и именно поэтому не показывает?
Медленно, с чувством глубокой печали Линда опустила сверток за коробки у стены. Она не имеет права вмешиваться. Это ее не касается, несмотря на то, что она очень хотела бы, чтобы касалось.
К счастью, коробка с украшениями не была тяжелой. Лин смогла сама спустить ее с чердака. На площадке второго этажа она поставила коробку на пол и перегнулась через перила.
— Я нашла их! — закричала она Бруку.
— Вовремя, — отозвался он. — Я только что поставил елку, — Мой выбор оказался не самым лучшим. К верхушке ствол отклоняется вбок.
Но расстроенным Тони не выглядел. Он был таким же беззаботным и счастливым, как на горе, и Линда почувствовала, что ее собственное настроение тоже поднимается. Все-таки она права. Пусть украшение дома к празднику маленький шаг, но он поможет найти дорогу из темноты горя и одиночества хозяина.
Лин застыла, пораженная великолепием елки. Там, на склоне горы, в окружении огромных старых деревьев, она смотрелась маленькой, незначительной, почти невзрачной. Сейчас же девушка оценила, насколько точным оказался выбор. Высотой шесть с половиной футов, дерево отлично вписалось в угол, куда Брук его поставил. Оно не было особенно красивым или густым и пышным. Но поражало своей элегантностью. Высокая, изысканная пирамида, безупречно суживающаяся к верхушке, украшенной звездой.
— Нравится? — спросил Тони, копаясь в гирляндах и металлическом дожде. Вытащив два клубка электрических лампочек, он вертел их в руках, пытаясь найти конец, чтобы распутать.
— Очень, — ответила Лин, подходя ближе и касаясь веток с мягкими длинными иголками. Девушка вспомнила, как стояла, прислонившись спиной к стволу, а эти ветви касались ее волос и лба. — Она необыкновенная.
— Я рад. А как насчет вот этого?
Девушка взглянула на Энтони, и как раз вовремя, потому что к ней уже летел клубок разноцветных лампочек.
Поймав клубок, Линда принялась распутывать провода.
— Вешать, все равно, бесполезно, — сказала она, трогая лампочки и представляя их красивые мигающие огоньки. — У нас нет электричества.
— Какая вы практичная! — Брук оторвался от гирлянды, в уголке рта мелькнула улыбка. — Кто сказал, что на Рождество не дадут электричество?
Он включил провод в розетку и стал распределять гирлянду на елке. Лин не двигалась с места, и Энтони повернулся к ней.
— Что такое? Вы не верите в чудеса?
8
Буря с дождем разразилась в полночь. Всю ночь бушевал шквалистый ветер, грозя снести дом, в стекла колотил дождь. Линда и Энтони сидели внизу при свечах. Никто из них не хотел идти спать, словно дом состоял только из этой комнаты и не было ни спален, ни других помещений.
Несмотря на стихию, Лин чувствовала себя в безопасности, как будто дом был заколдован. Стены стонали под неистовым напором ветра, по крыше с грохотом пробегал дождь, но девушка не пугалась. Временами капли попадали в трубу, и огонь отзывался сердитым шипением. Глядя на рассыпающиеся во все стороны искры, Линда любовалась красивым зрелищем.
Освещенная пламенем елка смотрелась великолепно. Гирлянды пушистого золотого дождя переливались и мерцали. Каждая металлическая иголочка отражала свет тысячью оттенков. Очарованная гостья даже не замечала, что лампочки остаются темными и бесцветными.
По молчаливому согласию они решили не играть в шахматы. Лин листала журналы, Тони занимался бумагами. Они перекусили ростбифом, потом долго говорили о разных незначительных милых вещах, обсуждая все на свете. Хотелось, чтобы вечер не кончался, но сказалась усталость, и веки Линды налились тяжестью. Она забралась с ногами на диван, положила под голову руки и заснула прямо посреди обсуждения индейских легенд.
Линде покаталось, что прошло не более секунды. И тут она увидела Брука, опускавшегося на колени рядом с ней.
— Просыпайтесь, соня, — мягко сказал он, коснувшись руки.
Первое, что она почувствовала, — тишину. Значит, буря кончилась. Приподнявшись на локте, она тихо спросила:
— Что случилось?
И, глянув через плечо в окно, попыталась определить, день сейчас или ночь. Оказалось, нечто среднее. Небо было синевато-серым с бледно-розовыми и оранжевыми разводами. Девушка зевнула, вытянулась и снова закрыла глаза. О чем Энтони думает? Еще даже не наступил рассвет.
— Эй, время вставать. — Брук потер ее ладошку. — Я хочу кое-что показать.
— Мм… — промычала она, улыбаясь, но не открывая глаз. — Что?
— Просыпайтесь. — Энтони силой усадил ее стал всовывать ее руки в лыжную куртку Пегги.
— О нет, — протестующе пробормотала девушка, осознав, что Тони одевает ее. — Мы идем на улицу? — Он кивнул, и Лин, тяжело вздохнув, стала тереть глаза. — Но если это будет какая-то ерунда… — С шутливой угрозой она сделала страшные глаза.
Но ради того, что Линда увидела, стоило выйти на улицу.
За ночь все вокруг изменилось. Деревья больше не были белыми и пушистыми, покрытые снегом. Они сверкали, как изысканные ледяные скульптуры, выделанные с такой тщательностью, что казались ненатуральными и слишком хрупкими, чтобы существовать. Каждая веточка, каждая иголочка, каждый прутик были покрыты прозрачным льдом. Все казалось сделанным из стекла, ловящим и отражающим краски рассвета.
Землю также покрывал толстый слой изморози. Линда ухватилась за Брука, и уже через несколько минут они были в лесу. Они приблизились к деревьям, образующим круг, на который Линда обратила внимание вчера.
— Мы называли это место Хрустальным аббатством, — сказал Тони, подводя Линду к деревьям, покрытым льдом и имевшим такой же странный и сказочный вид, как и все вокруг.
Прозрачный лед поражал богатством оттенков. Девушка поняла, почему Брук упомянул об аббатстве. Деревья так близко стояли друг к другу, что их ветви переплелись в запутанную паутину, и сейчас, покрытые льдом, образовали стены. Верхушки более высоких деревьев казались шпилями, окрашенными лучами рассвета в нежный прозрачно-розовый цвет.
— Посмотрите с этой стороны. — Он обнял девушку за плечи, — Видите справа два высоких дерева? Когда-то несколько их ветвей сплелись и образовали что-то вроде арки, видите?
Линда кивнула, найдя глазами просвет между деревьями. В просвет было видно небо, испещренное цветными разводами, словно мазки краски на палитре.
— Это был как бы витраж северного нефа, — сказал Брук, улыбаясь. — Во всяком случае, так мы представляли, когда нам было лет по десять. В детстве мы играли здесь с сестрой. Мы воображали, что это монастырь с привидениями. Сестра изображала настоятельницу, — Брук повел девушку вокруг, — а я влюбленного монаха.
Они сделали круг. С любого места аббатство выглядело удивительно красиво.
— Так бывает каждую зиму? — спросила Лин, испытывая благоговение от застывшего очарования этого места.