Брук улыбнулся.
— Это очевидно, — сказал он спокойно и повернулся к товарищу: — Мы хорошо поработали сегодня, Чак. Уверен, что полет пройдет нормально. Ветер крепчает, но у меня отличный пилот.
— Он очень болен. — Линда с удивлением услышала собственный голос. Безразличие Брука задевало, и ей хотелось обратить на себя его внимание. Как он смеет поворачиваться к ней спиной? — У него прободение язвы.
Энтони медленно повернулся, темные брови поползли вверх, голубые глаза смотрели насмешливо.
— У моего пилота?
Линда вспыхнула. Обратил внимание, радуйся. Выставила себя дурочкой. Она всегда чувствовала себя скованно и неловко в присутствии Энтони Брука, но, черт побери, ей тогда было всего двадцать, и она была до смешного невинна и простодушна. В конце концов, он ей больше не босс. Она на него не работает. И он не может немедленно уволить ее за одно замечание. Он уже сделал это три года назад.
— Нет. Разумеется, не у вашего пилота — быстро сказала она, чувствуя, что еще немного и начнет заикаться. — У Кристофера.
Брук продолжал насмешливо глядеть на нее, и она пояснила:
— У мистера Стоуна.
— Ах да. — Он опять улыбался, и она понимала, что он подсмеивается над ней. — У мистера Стоуна, которого здесь нет.
Энтони протянул руку над ее плечом, чтобы открыть дверцу вертолета.
— Вы мне расскажете все в деталях, как только мы попадем в дом. Но сначала мы должны отправить Чака. У него важная встреча в Виннипеге меньше чем через час.
Она отошла в сторону, плотно сжав губы, чтобы опять не сказать какую-нибудь глупость. С черной завистью она смотрела, как Чак забирается в вертолет. Когда винт заработал, закручивая снег в сумасшедший вихрь, Брук отвел ее еще дальше, взяв за локоть. Он продолжал держать ее, и, наблюдая, как вертолет поднимается, девушка вдруг подумала, что его рука похожа на цепь, которая удерживает ее здесь, наедине с ним, на этой Богом забытой горе.
В последнюю минуту Чак помахал им рукой.
Его прощальный салют был едва виден сквозь густой снег. Он улетел. Счастливец. Прислушиваясь к удаляющемуся рокоту мотора, Линда совсем пала духом. Кто бы ни был этот Чак, куда бы он ни направлялся, она готова была отдать всю месячную зарплату, чтобы поменяться с ним местами.
Камин был огромным. Каменная плита внутри не менее двенадцати футов, подумала Линда. Пламя полыхало, испуская жар. Присев поближе к огню, она нервно потирала онемевшие пальцы, оглядывая комнату, куда хозяин только что привел ее.
Помещение поражало своими размерами и состояло как бы из трех зон: гостиной с диваном у камина, где она сейчас сидела, отогреваясь, офиса с письменным столом, покрытым замысловатой резьбой, за которым расположился Энтони с документами Стоуна, и столовой с большим столом, человек на двенадцать.
Чувствовалось, что здесь живет мужчина, но было уютно. Все это громадное помещение — по беглой оценке гостьи, не менее чем пятьдесят на шестьдесят футов — устилали мягкие ковры с разноцветными индейскими узорами. Большие окна по обеим сторонам от камина казались картинами с изображением засыпанного снегом горного склона. И над всем этим возвышался камин, источая тепло, бросая янтарные отблески на темно-коричневый деревянный пол, на потолочные балки, на стены, обшитые деревянными панелями, на резные перила лестниц. Дорогая мебель красного дерева оживала от играющих на ней бликов огня. Создавалась удивительная атмосфера интимности.
Удивительная, но нежелательная, подумала Линда.
Интим с Бруком, пусть краткий, не входил в число ее рождественских пожеланий. И, несомненно, в число его пожеланий тоже не входит… если, конечно, люди его типа вообще занимаются такими глупостями, как загадывание желаний на Рождество. Он держался любезно, но отстраненно, когда привел ее сюда, усадил у огня, налил чашку кофе поинтересовался, удобно ли. Он ни разу не упомянул тот щекотливый факт, что она когда-то работала на него. Но, естественно, он помнит. Та ярость, что она видела в его глазах, когда он уволил ее, вряд ли прошла за три коротких года.
Нет, не желает Грейс никакого интима. Все, что ей нужно, это завершение переговоров, ради чего она и приехала сюда. И еще она хочет, чтобы он, наконец, прекратил говорить по телефону.
Девушка чувствовала, что сходит с ума, глядя, как он сидит с телефонной трубкой, прижатой плечом, и рассеянно, даже лениво, листает документы об обеспечении займов — самые важные бумаги из доставленных ею. Именно от этих документов зависело решение Брука, купит ли он фирму «Счастливый дом» и таким образом спасет бедного Кристофера или… откажется от сделки.
Но этот проклятый телефон никогда не перестанет звонить. Линда с трудом поборола желание подойти и выдернуть провод из розетки. Она находилась здесь уже тридцать минут с нервами на пределе, повторяя про себя доводы, которые, по ее мнению, убедят Брука, что он должен, просто обязан купить их фирму, не смотря на то, что Стоун заключил довольно неопределенные контракты. Все тщетно. Из этих тридцати минут двадцать восемь Энтони провел на телефоне.
— Простите, — в пятый раз сказал он, закончив наконец разговор и кладя трубку на место.
— Все в порядке, — пробормотала она в ответ, но уже не столь любезно, как после первых трех звонков.
За окнами сгустилась мгла. Высокие сосны раскачивались в плотной пелене снега и тревожно шумели. При мысли о крошечном вертолете Линде сделалось не по себе. Если так пойдет и дальше, то отважится ли лететь даже такой сумасшедший, как его пилот? Надо было спешить. Мысль придала ей храбрости, и она открыла рот.
— Мистер Брук, я готова ответить на все ваши вопросы…
Ее прервал грохот где-то в глубине дома, и вдруг неизвестно откуда перед камином появился человек огромного роста, весь в черном. Слова застыли у нее в горле. Кто это? Она была уверена, что, кроме нее и хозяина, на этой чертовой горе никого нет. Ошеломленная, она не сводила глаз с незнакомца. Блики огня скакали по его лицу, искажая черты и придавая ему жуткий вид. Он показался ей настоящим гигантом, очень старым, но все еще крепким. Густые седые брови нависали над глазами, а длинные волосы, в беспорядке спадавшие до плеч, были белыми как снег.
Внезапно девушка вся обмякла, ноги сделались ватными. Ей стало страшно. Она молча взглянула на Брука, все еще не в состоянии вымолвить ни слова.
К ее удивлению, хозяин улыбался.
— Надеюсь, у тебя что-то важное, Тролль, — сказал он с нарочитой суровостью. Не отрываясь от документов, он продолжал говорить: — Посмотри на мисс Грейс, как она побледнела. Все эти задержки действуют ей на нервы, она прилагает нечеловеческие усилия, чтобы держать себя в рамках. Ей не терпится побыстрее закончить и вернуться к цивилизации.
Гигант мрачно посмотрел в сторону гостьи.
— Сыта тобой по горло, я думаю. А когда она услышит мои новости, у нее кровь свернется, — Он повернулся к Бруку: — получена радиограмма от твоего пилота Оскара. Похоже, что-то там постукивает в вертолете, и он не решается лететь, пока не выяснит, в чем дело. — Он противно поскреб пальцем за ухом. — Слизняк.
— Тролль, ты настоящий лесной зверь. — Положив документы себе на колени, Энтони покачал головой. — Примите мои извинения, мисс Грейс. Мистер Оллкрафт присматривает за домом, и, боюсь, он слишком долго жил один в диких местах. Он и в своей Скандинавии не отличался хорошими манерами, а здесь растерял и то немногое, что имел.
Но Линде некогда было задумываться над грубым языком гиганта. Ее слишком напугало сообщение.
— Что-то случилось с вертолетом? Он не прилетит за мной?
Она встала, сжав руки, и подошла к окну, словно сила ее желания уехать отсюда могла помочь отремонтировать вертолет и вызвать пилота. Но все, что она увидела, это густую завесу снега. Она повернулась:
— Мистер… Оллкрафт, — спросила она, стараясь держать себя в руках, — пилот сказал, сколько ему потребуется времени, чтобы найти неисправность?
Гигант захохотал. Схватив кочергу, он шумно помешал угли в камине. Огонь вспыхнул с новой силой.
— Дышите глубже, мисс. Оскар не способен найти даже свою задницу.