Несколько паромов в день привозили тысячи туристов, большинство из которых были россиянами – знание языка пригодилось. Иногда Марта, обслуживающая клиентов до поздней ночи, ловила себя на мысли, что большую половину времени ей приходилось общаться только на русском...
Всё началось около года назад, когда впервые появился Иво Богореч. Симпатичный хорват – с волнистыми, длинными до плеч волосами и открытым мужественным лицом – усаживался за дальний столик кафе с самого утра и, прерываясь лишь на завтрак и ужин, постоянно что-то печатал, подключив ноутбук к розетке.
Немецким постоянный гость не владел. Зато услышав, как хозяйка легко объясняется с русскоговорящей публикой, мало-помалу тоже начал вступать с ней в разговоры.
Помощницы фрау Вифанской были убеждены, что хорват влюбился в Марту. Они хихикали над хозяйкой, когда та – в отсутствии наплыва туристов – долгими часами беседовала с ним, попивая кофе... Когда прогуливалась вдоль набережной, когда спорила, смешно размахивая руками, когда притворно сердилась...
Иво писал книгу.
Этот сумасшедший пытался разобраться в цикличности человеческого существования.
Нет! Он не был невеждой!
Базовое философское образование и огромное количество прочитанных книг заполняли его мозг, словно перемешанные пазлы, из которых он и пытался воссоздать собственную картину бытия. Богореч был убеждён, что всё вокруг – есть символы и знаки, проступающие сквозь время и демонстрирующие одну и ту же цепочку событий, только видоизменённую до неузнаваемости за счёт энергетических полей преобладающей в обществе морали.
Как ни странно, но практичная Марта – которая всю свою сознательную жизнь трудилась не покладая рук, копила деньги и расширяла по мере возможности бизнес – увлеклась идеями нового друга.
Поначалу, теория Иво казалась ей всего лишь красивой выдумкой. Дотошная фрау настойчиво приставала к Богоречу, требуя объяснения сути его идей на простых и доходчивых примерах.
Хорват улыбался. Ему нравилась заинтересованность рациональной немки.
– Ну... Смотри... Все события, существовавшие в разные периоды истории, существуют одновременно. Мир – разноуровневый и многослойный, и всё в нём наличествует одномоментно за счёт вектора времени, направленного вовсе не линейно, как принято считать в той действительности, где сейчас мы с тобой пьём кофе.
– Необоснованное заявление! Я так не считаю... – спорила Марта.
– Правильно! Твоё восприятие окружающего зависит от степени доступа. Степень прорабатывается только альтруистическим служением, силой веры и волеизъявления. Но лишь она даёт возможность перехода с одной частоты восприятия на другую. Среди людей степень доступа зовётся посвящением. Человек «забредший» в другой частотный диапазон случайно – и увидевшей то, что не в силах правильно осознать – в своей действительности становится сумасшедшим. Ещё хуже быть «безбилетником» и «зайцем» проникать за пределы дозволенного, как делают многие наркоманы... Тогда стартовая действительность – в которой ты себя осознаёшь – вышвыривает тебя со своего поля...
– Не знаю... – Марта скептически пожимала плечами.
– Попытайся представить историю в виде библиотеки, в которой бесконечное количество информации будет представлено одинаковыми по размеру томами книг, стоящими в ряд на одной-единственной длинной полке, – предложил Иво. – Теперь – одно условие! Все экземпляры изготовлены из идеально прозрачного, но при этом цветного материала. Например, из стекла... Вот они стоят перед тобой, эти красные, синие, зелёные, одинаковые по размеру кирпичики... Они – все есть! Есть здесь и сейчас! Если ты стоишь напротив – ты воспринимаешь их как множество томов. Если ты встанешь с торца – увидишь только одну-единственную книгу. А цвет? Каков будет для тебя её цвет? Чёрный или серо-буро-малиновый? Цвет той единственной – доступной твоему взору - книги будет состоять из всех цветов, невидимых твоему взгляду книг, стоящих за ней. Ведь если смотреть только с этого ракурса, то всё выглядит именно так! Всё зависит от угла зрения!
– Сложно! – вздыхала Марта. – Но, как я понимаю, угол зрения у каждого свой.
– Конечно! Угол зрения зависит от дозволенности изменять дислокацию... А изменение дислокации – от степени допуска, а степень допуска – от уровня твоего альтруизма, а уровень твоего альтруизма – от объёма правильно понятых знаний, а объём знаний – от возможности усвоения, а возможность усвоения – от частот работы нейронов мозга, а частоты – от ежедневных поступков тебя и твоих предков, и... И так – до бесконечности. Но самым сложным является то, что отельный субъект истории – не сторонний наблюдатель, рассматривающий полку с книгами... Он – луч, пронизывающий все фолианты насквозь! А его неотъемлемой персональной характеристикой всегда является главный поступок, сформированный под воздействием кода предназначения.