Вечная история
Глава 1
«И вечный бой! Покой нам только снится…»
«На поле Куликовом» (1908г.) А. А. Блок
…Все началось в тот день, когда я открыл почтовый ящик и получил повестку. Вы будете смеяться, но в армию я хотел, поэтому даже не пытался «откосить», а просто в назначенный час пошел в военкомат. А «откосить» мог, что правда, то правда. Говорят, что альбиносов в армию вообще не берут – со зрением проблемы и на солнце долго нельзя… Но что делать, если душа жаждет приключений и рвется в бой.
По врачам меня гоняли долго. Почти везде отметили отличное здоровье, засомневались только хирург и окулист.
Заглянув в мою карту, призывники весело ржали и, потирая руки, припоминали старую шутку о том, что два солдата из стройбата заменяют экскаватор, ну а я так здоров, что и в одиночку смогу его заменить. В общем, к концу комиссии, настроение у меня изрядно испортилось.
Перед заветной дверью с надписью ВВК, с грустью в глазах, перетаптывалось с десяток парней в одних трусах. Все были как на подбор – просто паноптикум какой-то. Один вообще, больше напоминал узника «Бухенвальда» – ребра торчали в разные стороны, а об колени можно было порезаться, оставалось загадкой, как он смог самостоятельно сюда добраться. Другой, больше напоминал колобка, с выросшими псевдоподиями. В общем, сплошные крайности. И я не лучше. Волосы белые, глаза красные, на фоне беленой стены маскироваться удобно, только трусы снять и глаза закрыть.
Дверь открылась. Из нее выпорхнула девушка в белом халате и мило прощебетала:
– Горлов Иван Николаевич!
Я решительно шагнул вперед. В кабинет зашел печатным шагом, насколько позволяли босые пятки, и, как учили, остановился за два метра до стола.
– Призывник Горлов по вашему приказанию прибыл!
Дородный военврач осмотрел меня со смесью удовольствия и разочарования, потом взял личное дело, зачитал записи всех врачей и с сожалением констатировал:
– По всем параметрам, хоть в кремлевскую роту, но против природы не попрешь, остается только стройбат.
От обиды на глаза навернулись слезы. Я опустил голову и надрывно вздохнул. Лучше бы я откосил.
И тут, от дальнего конца стола раздался резкий голос:
– Призывник, в ВДВ хочешь?
– Так точно, – неуверенно выдавил я, с надеждой поворачиваясь к говорившему.
Врачи тревожно зашептались.
– Вы уверены? – поинтересовался председатель комиссии.
– Беру под свою ответственность, – ответил тот же голос.
– Ну, как знаете, – пожал плечами врач и протянул вставшему со своего места заступнику мое дело.
Тот взял папку и повернулся ко мне. Передо мной стоял высокий худощавый брюнет с очень белой кожей и невероятно светлыми глазами. Звания его я определить не смог, так как халат скрывал погоны.
– Молодой человек, вам надлежит явиться на вокзал с вещами к воинской кассе номер два, двадцать второго мая, в четырнадцать ноль-ноль.
– То есть, послезавтра? – не веря своему счастью, уточнил я.
– Товарищ призывник, приказы не обсуждают, а исполняют. А сейчас, сдайте свой паспорт, займитесь оформлением воинского билета и озаботьтесь получением денежного довольствия. Кругом, марш! Исполнять приказ!
– Есть! – радостно рявкнул я и бодро замаршировал из кабинета…
...Следующий день тянулся невыносимо долго. Сдавать паспорта пришло гораздо меньше народа, чем было на комиссии. Мне пришлось особенно тяжело, так как от нетерпения я явился на два часа раньше, чем открывалось окошко – зато я был первым.
Пока ждал, подтянулись остальные. За нами присматривали капитан и два прапорщика, которые с безучастным видом прогуливались вокруг плаца. Деваться из этой толпы было некуда, поэтому я принял участие в общей беседе. Ребята, в основном, травили байки, кто и как отмазывался от армии. Судя по тому, что все рассказывающие были здесь, байки были абсолютной брехней. Но одна из них, про психиатра, мне очень понравилась…
…Некий призывник, скажем Иванов, обладал недюжинным здоровьем и богатым папочкой, так что корячился ему, как минимум, Афганистан. Естественно, ни папу, ни, тем более, сына это не устраивало. К кому только не обращался несчастный отец, но все врачи, как сговорившись, утверждали, что здесь ничего нельзя сделать. Помочь согласился только психиатр.
От суммы, которую назвал врач, у отца глаза вылезли на лоб, но он, ни на секунду не задумавшись, полез в карман за деньгами.
– Ни в коем случае, – величественно заявил психиатр, – служить сыну, а не вам, вот пусть он и приносит деньги, но не сюда, сегодня вечером, на кладбище, пятнадцатый сектор, могила Розы Абрамовны Иффенбах, прийти он должен один, ровно в тот час, когда солнце коснется горизонта.