Пока шел фильм и девочка трепыхалась у Брига подмышкой, переживая эмоции чужой любви, Дартону было уютно и спокойно, как никогда в жизни. Ни в детстве, ни с редкими подружками такого ощущения не было. У него было совершенно нереальное чувство, что в роскошном доме и на дорогом диване он впервые оказался «дома». Несмотря на наполненный откровенными сценами фильм, в его голове в тот момент не было ни одного эротического желания, только необъяснимая потребность чувствовать и защищать сидящую рядом девушку.
Настроение изменилось, как только Рони сбежала на подоконник. Её смущение и явное волнение вернули желание прикоснуться, завладеть соблазнительными губами. А оказавшись рядом, Бриг увидел глаза девчонки и утонул в них. Зеленые глаза и сочное золото волос напомнили ему лето. Как и цветочно-ягодный аромат, исходивший от нее.
Солнечная девочка.
Девочка-Лето.
И парень совсем не удивился, что её губы имели вкус клубники со взбитыми сливками.
Как бы ни было велико сначала стеснение Рони, она ждала поцелуя, потому что не оттолкнула Брига, а робко, неумело и без страха стала отвечать на его прикосновения. И первый раз в жизни он почувствовал, что близость к девчонке и пока осторожные ласки будили жар не только ниже пояса, а прежде всего в груди.
Ему было так хорошо, что болезненно защемило сердце.
Покидая в тот вечер дом Таймеров, снова со скандалом, Бриг понял, что не сможет исчезнуть из жизни Рони, как собирался. Он словно бездомный пес, впервые почувствовавший обещание тепла, оказался привязан к руке, потеснившей его одиночество.
Может, это было очарование запретного?
Или встреча с Рони была подарком судьбы?
Неважно, Бриг Дартон не хотел ее терять.
Для начала хорошо было бы придумать, как забрать Солнечную девочку на баскетбольный матч. Появилась запоздалая мысль, что она откажется идти с ним или у нее есть другие планы на вечер. Ведь на самом деле они ни о чем не договорились.
— Привет, Воронёнок, — на плечо Брига опустилась чья-то большая рука.
Хозяин бара, пожилой мужчина с усталым лицом, зашел с улицы и направлялся к подсобным помещениям, но, увидев Дартона, приблизился к нему.
— Видел в парке твою мать.
Бриг нахмурился, отворачиваясь, чтобы скрыть болезненную ухмылку, появившуюся на лице.
— Я думал, она больше не выходит.
— Я тоже так думал. Спасибо, я разберусь.
Поэтому Бриг редко бывал в этом кафе. Чтобы не слышать подобных сообщений. Пока ничего не знал, Бриг сам мог решать, когда видеться с родителями, когда забывать об их существовании. Теперь же слова Спарка заставят внести в планы.
Идти в парк не хотелось. В каком виде он найдет там мать, предположить было несложно. В лучшем случае — спящей на одной из лавочек, согнувшись крючком. Вести её домой Бриг тоже не собирался. Не сегодня, когда он надеялся увидеть Рони. Он не сможет коснуться Солнечной девочки после своей матери или нескольких минут, проведенных в доме родителей на Аэродроме.
Комнаты квартиры, в которой жили родители Брига, были чуть больше туалетов в доме Таймеров. Заваленная мусором, пустыми бутылками и упаковками от полуфабрикатов, квартира утопала в тяжелых запахах всех пороков сразу. Секс, алкоголь, табак, наркотики, ненависть… больше всего воняло ненавистью, в которой жили хозяева.
Бывшая проститутка и бывший сутенер.
Спившаяся, обезображенная болезнями, возрастом и алкоголем женщина и высокий, несмотря на выдающийся живот, привлекательный мужчина с татуировками на обеих руках.
Перекрикивая включенные на всю громкость телевизоры, а их было три — в каждой комнате и на кухне — хозяева квартиры постоянно ссорились. Темы этих ссор повторялись с маниакальной постоянностью. О прежней красоте матери, каких денег она стоила богатым клиентам, и о том, что она испортит жизнь сожителю, затаскав его по судам за какие-то старые махинации.
Сэга Бриг называл отчимом или по имени, хотя мужчина, давший ему свою фамилию, вполне мог быть его отцом. Но в том бреду, в котором жили эти двое, никто не знал, от кого забеременела Кэт. Может, и от самого Сэга, может, от одного из многочисленных клиентов. Ребенок был ошибкой, оплошностью, небрежностью. Но он случился в их жизни. А они — в его.
В раннем детстве Бриг помнил мать в ярких платьях и на высоких каблуках. Нарисовав на себе лицо, как думал мальчик, она уходила в ночь. Сэг вообще в то время редко появлялся дома, и ребенок оставался один на один со своими страхами: темноты и того, что однажды родители больше не вернутся. Бриг помнил голод, нет, не отчаянный голод действительно обездоленных, а голод ребенка, которого забывали иногда покормить. И голод эмоциональный, потому что он никому не был нужен, мешался под ногами и вынужден бывал довольствоваться редкими, почти случайными объятиями, чаще всего даже не матери, а пьяных подружек соседа по лестничной площадке.
В какой-то момент в квартире стали появляться чужие люди, и ребенка стали спроваживать на улицу или отправляли ночевать к соседям, каждый из которых был со своей дурно пахнущей историей. Иногда никто из соседей не открывал дверь, и мальчишке приходилось спать в подъезде или в парке, если было лето. В тот период Бриг почти перебрался жить на улицу.
То, что Аэродром не проглотил парнишку и не выплюнул обратно вором или бандитом, стало заслугой двух людей и попросту чудом. Тренер по баскетболу вытащил талантливого, старательного парнишку с улиц в спортзал, а учитель по математике рассмотрел в тихом мальчике способности к точным наукам и сделал все, чтобы Бриг смог учиться в нормальной школе, за пределами неблагополучного района.
То, что брошенный, почти беспризорный мальчик не превратился в замкнутого, жестокого волчонка, крылось в его врожденном умении находить тепло и подобие ласки в мелочах и самых обычных вещах. В случайных улыбках прохожих, украденной конфете, редких днях, когда Сэг возвращался домой с пакетами, набитыми самыми вкусными вещами… и в солнечных днях.
Бриг обожал лето.
Рони напомнила ему раннее, еще смущенное лето, в котором было обещание жарких дней и возможности наслаждаться жизнью без оглядки на плохую погоду.
Размышления Дартона прервал знакомый голос. Клиф, когда-то такой же брошенный ребенок из соседнего двора, подошел с двумя девчонками, висевшими на нем с двух сторон.
— Привет Дарт, давно тебя не было видно. Предлагаю зависнуть с нами вечером у Сары. Девочку тебе уступлю. — Клиф подтолкнул вперед одну из своих спутниц. — Вот эту… а хочешь — эту. — Кивнул на другую. — Отличные девочки. Выбирай.
— Отличные, — повторил Бриг, задумчиво изучая взглядом крашеную блондинку с пухлыми губами и вздернутым носиком, что стояла сейчас перед ним, строя глупые рожи. — Одолжи мне её минут на пять. Тебя как зовут? — спросил он девушку, поднимаясь из-за стола.
— Лесли, — строя глазки, протянула она.
— Пять минут — это явно не для того, что я предлагал, — философствовал за её спиной Клиф.
— Пойдем, позвонишь для меня в одно место.
Лицо девушки разочарованно искривилось.
— Только не вздыхай томно в трубку. Ты нормально разговаривать умеешь?
— Иди, детка, — подтолкнул сзади Клиф, — помоги Дарту, не видишь, у него на сегодняшний вечер планы, но не с тобой.
Бриг уже показывал Лесли пятидолларовую бумажку. Набрав номер, он протянул трубку своей случайной помощнице.
— Спросишь Рони. Представишься одноклассницей, — Бриг лихорадочно вспоминал, какие имена называла Рони… Мил, Мил Девис.
— Алло, здравствуйте. Это Мил Девис. Позовите Рони, пожалуйста. — К счастью, Лесли могла быть вежливой, и голос её звучал вполне убедительно. — Спасибо, все хорошо. Как поживает моя тетя Анжелина? — девушка Клифа растерянно посмотрела на Брига.
Он сомневался минуту, потом решительно покачал головой и прошептал: