Зато Джастина обожала племянницу, к которой тетку первые годы не подпускали. Победило море, на берегу которого обосновалась родственница, и последние пять лет стала возможна ежегодная поездка к Джастине во время летних каникул.
Заручившись разрешением тетки, Рони удалось уговорить родителей отпустить её на целых три недели, используя в качестве аргументов для затяжного отдыха успешное окончание школы, зачисление в юридический колледж, а также болезненную размолвку с Бригом, в которой родителям виделось долгожданное освобождение дочери от влияния нежелательного ухажера. Рони не врала родителям, а просто не сказала о том, что помирилась с Дартоном. И уже тем более она не собиралась сообщать о том, что парень с самой теплой улыбкой в мире и с серьгой в левом ухе тоже поедет к морю, чтобы провести с ней вместе столько времени, сколько сможет освободить от своих работ и подработок.
Отец посадил дочь в вагон поезда с напутствием не идти на поводу у сумасбродки-тетки и почаще звонить. И да, отдохнуть, насладиться морем, солнцем и тем, что её жизнь налаживается. Мистер Таймер имел в виду, что будущее дочери без парня из трущоб выглядело привычно многообещающим.
Через две остановки поезда Бриг застыл рядом с ничего не подозревающей Рони, сияя, как летнее солнце.
— Роман отпустил меня на неделю, начиная с сегодняшнего дня, и я решил устроить тебе сюрприз. Получилось?
Конечно! Очень приятный!
Джастина жила в просторном доме, который выходил прямо на океан и располагался в ряду таких же просторных, легких домов, искрившимися на солнце тонкими, светлыми стенами и трепавшими на ветру ставнями. Они напоминали беспокойных чаек, что топчутся недалеко от воды и волн в поиске разбитых ракушек.
В сезон тетка сдавала постояльцам пару комнат в пристройке с отдельным входом, но всегда освобождала одну из них, когда приезжала племянница.
Джастина встретила Рони и Брига в двух кремовых полотенцах и босиком, не смущаясь собственного вида и не удивляясь, когда увидела рядом с племянницей незнакомого парня. Она окинула его пристальным, очень женским взглядом, пока слушала Рони, и, судя по улыбке, осталась довольна тем, что увидела.
— Ну что ж, проходите, Рони и Бриг. Так как я ни слова не слышала от твоих родителей, что ты будешь не одна, полагаю, они ничего не знают о том, что вы сейчас вместе?
Рони мучительно покраснела, а Дартон осторожно привлек девушку к себе и обнял за плечи, словно желая оградить от всего мира.
Тетка отреагировала на смущение девушки и собственнический жест парня ослепительной улыбкой:
— Если учесть, что первый раз я бежала из дома в шестнадцать лет, ты, племянница, припозднилась. Проходите в дом, я оденусь, и будем разговаривать.
Когда через полчаса Джастина сверкающая и ухоженная, как породистая кошка, появилась в комнате, Рони и Бриг самозабвенно целовались, сидя на краешке дивана и, удивительно дело, еще не упали с него на пол.
— Я собираюсь вам помешать, — объявила хозяйка дома с порога.
Разговор получился долгим, потому что плавно перетек в совместное приготовление ужина и продолжительное застолье, и веселым, потому что нашлось множество забавных рассказов и в бурной жизни тетки, и в относительно короткой совместной истории Рони и Брига.
Поздним вечером хозяйка и гости расстались не только друзьями, но и единомышленниками.
Пока Бриг переносил вещи в гостевую комнату, родственницы заканчивали убирать посуду, и Джастина не скрывая восторга, сообщила племяннице:
— Он очаровал меня, Рони, теплым взглядом, открытой улыбкой, серьгой в ухе, чубом этим своим длинным. Это же не человек, а шестьдесят килограммов обаяния, устоять невозможно. И как он на тебя смотрит! Твои родители слепые идиоты.
— А почему только семьдесят килограмм? — поинтересовалась Таймер. — При его росте должно получиться побольше.
— Ну, должно же быть в нем хоть немного дерьма? — пожала плечами Джастина и невозмутимо улыбнулась, наблюдая, как морщится в ответ на её слова лицо племянницы, и как отчаянно она мотает головой, выражая несогласие.
— Мужчина не может быть идеальным, иначе с ним станет скучно, — добавила Джастина.
Рони продолжала морщиться и качать головой,
— Может… Не скучно…
Группа домов, похожих на стаю громадных чаек, застыла напротив россыпи острых камней, скрытых обманчивым слоем песка, что делало эту часть побережья непригодной для пляжа, но привлекало любителей прогулок. По утрам и вечерам среди гулявших было много любителей бега, а с недавних пор, ругалась Джастина, почти напротив её дома два раза в неделю собиралась кучка голых хиппи и медитировала на рассвете.
— Так что если вас разбудит противный вой, не пугайтесь, это голые задницы пытаются уговорить солнце подарить миру новый день, — поведала тетка, прежде чем оставила своих гостей наедине.
Небольшая уютная комната встретила постояльцев старомодным тиканьем напольных часов, а на столике у широкой кровати лежала книга Хемингуэя «Старик и море».
Окна и отдельная дверь выходили прямо на каменистое побережье, которого в этот час не было видно. За окнами было только черное море. Оно поглотило все небо, превратив звезды в жемчужины, и дышало солью и прохладой, тянулось к дому волнами.
Ночью поднялся сильный ветер, и дом скрипел тонкими стенами, бился прикрытыми створками, как огромная птица, словно пытался взлететь и приходил в ярость от неудачных попыток.
Рони не было страшно, просто непривычно спать на новом месте. Раньше она всегда оставалась в большом доме, где ветер не был так слышен, и не казалось, что разбушевавшееся море может коснуться кровати. Она прижималась к Бригу. Осознание, что эта ночь, как и много последующих ночей принадлежит им вдвоем, кружило голову и не давало заснуть.
Это было незнакомое, тревожное, но очень приятное чувство. Соседство большого, горячего тела не смущало и не создавало неудобств. Наоборот, казалось, что этого тепла всегда не хватало. И удобно устроившись в домике — подмышкой парня — Рони думала, что они подходят друг другу, как два кусочка брелков, которые продают в сувенирных магазинах, тех самых, что можно соединить магнитом вместе, чтобы получилось сердце.
Первая неделя отпуска пролетела незаметно, как один солнечный день, в котором было много всего: прохладного ветра, соленого моря, горячего песка и ярких закатов. А еще горячих губ, крепких объятий, новых танцев страсти и любви, без страха быстрой разлуки и осуждающих взглядов. Бриг и Рони познавали самих себя и яростность собственных желаний, а нежность, особенно со стороны Брига, не давала им потеряться на пути к наслаждению и учила чувствовать партнера. Они становились все ближе, слыша и понимая друг друга порой без слов, и особая близость между ними становилась очевидна окружающему миру. Незнакомые люди принимали их за молодоженов, Джастина звала Сиамскими близнецами.
Утро начиналось всегда неспешно и было похоже на плюшевого медведя неторопливостью событий. Бриг варил кофе, экспериментируя с новыми ароматами и добавками, и запахи свежезаваренного напитка приводили Джастину. Тетка грозилась пожизненной зависимостью к кофе Брига и предлагала ему открыть кофейню недалеко от её салона, даже обещала помощь с договорами аренды.
Потом Рони и Бриг выползали на побережье и шли вдоль моря в сторону городских пляжей, в ту часть, где собиралась молодежь, и были натянуты на сетки для волейбола, в кафе играла громкая музыка и царила атмосфера бесшабашной Юности. Они проводили на пляже весь день, иногда задерживаясь допоздна в одном из баров. Рони не пила спиртного, Бриг ограничивался моктейлями и изредка бокалом пива. История его родителей не располагала к увлечению спиртным. Особенно рядом с Солнечной девочкой и так пьянившей своей близостью и улыбкой мягких чувственных губ, со вкусом клубники с взбитыми сливками.