— Не отворачивайся, Бриг. Все не так плохо, — сказал Сам, поражаясь слабости собственного голоса. Он видел, как вздрогнул парень.
Молодость отрицает неизбежность смерти, пока не сталкивается с ней воочию и теряется, не зная как себя вести. Но Сам уже привык к неловкости и смятению, испытываемыми окружающими. Даже для взрослых людей это тяжелое испытание, как вести себя с теми, кому нельзя помочь.
— Ты очень постарался завалить экзамены, но у тебя не получилось, — попытался пошутить учитель, — жаль, что придется начинать на уровень ниже, но значит, придется больше поработать.
— Извините, Сам.
— Ты же это сделаешь, Бриг? Обещаешь мне, что будешь учиться дальше?
Дартон кивнул.
— Обещаешь? — Сам хотел слышать слова. — Ради своего будущего? Ради твоей девочки, как ты её называл? Ради её будущего рядом с тобой?
— Солнечная девочка, Сам, она совершенно удивительная Солнечная девочка по имени Рони Таймер. И я обещаю. — Бриг смотрел в уставшие глаза учителя.
— Я верю, — довольно кивнул Сам. — А теперь открой занавески.
— Но Кларисса сказала…
— Открой, открой. И окно тоже. Пусть ко мне заглянет солнце. Может, это будет улыбка твоей девочки?
Бриг долго не мог прийти в себя после разговора с учителем. Как бы он не пытался себя обманывать, но было ясно, что Сам умирает, что в его лице, во взгляде, в иссохшем теле все меньше остается жизни и желания бороться. Когда отчаяние и боль убивают надежду и делают конец страданий желанным? Подобная близость Смерти страшила, опаляя сердце холодом. Хотелось забыть, каким он увидел Самуэля Вержински этим утром, чтобы учитель остался в памяти не изнеможенным и больным, а полноватым, розовощеким мужчиной, немного напоминавшим самодовольного павлина. Не без причины, потому что он так много знал и так заманчиво преподносил тайны и четкие структуры математики, что Бриг растворялся в них, забывая о проблемах и неустроенности жизни вокруг него.
Увидев Рони на вокзале, Бриг потерял на несколько мгновений способность говорить. Какой красивой она была! В ней что-то неуловимо изменилось или просто он очень сильно соскучился. Или после короткого свидания со смертью Солнечная девочка казалась олицетворением жизни.
То, что волосы Рони блестят немного ярче, глаза подведены чуть по-другому, а тонкая линия подчеркивает притягательные губы, парень, конечно же, не заметил. Это мог бы отметить опытный мужской глаз, но не влюбленный юношеский.
Джастина ждала своих постояльцев у накрытого стола. Она торжественно объявила Бригу, что племянница принимала участие в приготовлении всех блюд, и у его любимой девушки есть будущее на кухне. Когда веселый уютный ужин подходил к концу, тетка подозрительно переглянулась с Рони и вышла, оставив молодых людей вдвоем.
Бриг обернулся к девушке и увидел, что её лицо растеряло легкость и веселье, и она едва не плачет.
— Что случилось? — обеспокоено спросил он.
— Ой, случилось. Ой, как это так случилось, — из зелёных глаз брызнули слезы.
Парень оказался рядом с Рони через мгновение и прижал к плечу, успокаивая, поглаживая ей спину, шепча ласковые слова на ухо, только все больше волнуясь, потому что не мог найти объяснения её поведению. Какое-то время девушка не могла говорить, потом, немного успокоившись, подняла голову с плеча Брига и посмотрела ему прямо в глаза.
— Я беременна.
— Как? — вырвалось раньше, чем Бриг успел сдержать свое изумление.
Вместо ответа Рони спряталась ему под мышку и оттуда едва слышно донеслось:
— Что же теперь делать, Бриг?
— Аборт? — неуверенно сказал он и тут же испугался собственных слов и впечатал Рони в себя: — Забудь.
— Я боюсь…
— Забудь. Что-нибудь придумаем, хочешь воды? Чаю?
— Воды.
Они сидели некоторое время рядом и молчали. Рони уставилась в стакан с водой, словно была в чем-то виноватой. Бриг внимательно её рассматривал, погруженный в свои мысли.
— Ты ведь принимала таблетки?
Рони кивнула, почти роняя голову в стакан.
— Да, но я пару раз про них забыла.
Она вновь заплакала, а Бриг разозлился на самого себя. Что он делает? Солнечная девочка оправдывается перед ним, словно в том, что произошло, была только её вина. И, подтверждая его мысли, прозвучало:
— Извини, извини, извини.
Идиот! Бриг вскочил со своего места и стремительно потянулся к Рони, подхватил её и усадил себе на колени.
— За что?! Ты ни в чем не виновата, Воробышек.
— Что делать, Бриг?
— Я, конечно, не собирался так рано становиться отцом и, честно говоря, плохо себе представляю детей, и что с ними делать, но если так случилось, значит, тому быть?
— Как?
— Ну, — растерялся Бриг, подыскивая слова, — дети рождаются сами, а потом мы как-нибудь справимся, Воробышек?
— Конечно, справитесь, — донесся от дверей голос Джастины.
Она умела почувствовать момент, когда стоит появиться.
— А ребенок станет веским аргументом для вашего союза. Твои родители, Рони, не заходят тебе судьбы матери-одиночки и не станут настаивать на аборте, тем более что срок уже приличный.
Джастина стояла в дверях с подносом, на котором стояли чашки с чаем, пирог, сахарница.
— Бриг! — возмутилась тетка, — Ты собираешься броситься мне на помощь, или новость об отцовстве лишила тебя головы?
Обстановка в гостиной поменялась. Ароматный чай и ванильный пирог тоже поспособствовали усмирению бурных эмоций.
— Не бойтесь, — убежденно говорила Джастина, — главное, настойчивость и вера в себя, вернее, в вас. Конечно, вы слишком молоды, и появление ребенка усложнит ваши жизни. Но если будете вместе, со всем можно справиться. В конце концов, у вашего ребенка есть и бабушка Линда, и тетушка Джастина, и со стороны Мартина найдется парочка людей с сердцем.
Через час в тишине их отдельной комнаты под старомодное тиканье напольных часов Бриг снова попросил руки Солнечной девочки.
Она сидела на кровати, расчесывая перед сном волосы, и Дарт опустился у её ног на ковер, положил руки и голову на острые девичьи коленки и, теряясь в глубине зеленых глаз, сказал:
— Ну что, Рони Таймер, будешь моей женой?
Девчонка улыбнулась, откладывая в сторону расческу, и поцеловала Брига в макушку.
— Ты еще спрашиваешь? — и показала на колечко у себя на пальце, которое не снимала с того самого дня, как Бриг принес его с первым предложением.
Проснувшись следующим утром, Рони увидела на подушке рядом с собой несколько красивых ракушек. Она вскочила с постели и в ночнушке выбежала из комнаты, потом через дверь бросилась к морю, заметалась в поисках долговязой фигуры и, заметив Брига, направлявшегося к дому после утренней пробежки, помчалась к нему со всех ног.
— Ты даже не подозреваешь, как сильно я тебя люблю! — прокричала она на ходу и прыгнула парню в объятья, обхватывая его ногами.
Смысл её слов накатил на обоих горячей волной.
Они уже неоднократно шептали слова любви в пылу страсти, но так, на весь мир, чтобы застыть, глядя глаза в глаза, пока во взгляде Роне не появилось смущение, еще не было. Девушка выпустила парня из своего железного захвата и тихо замерла рядом с ним.
Настала очередь Брига, задыхающегося от распиравшего грудь счастья, заключить лицо девушки в свои ладони и целовать веки, лоб, нос, губы, торопливо, жадно, нежно, и говорить:
— Милая моя, Рони, родная, Воробышек, я тоже люблю тебя…
Трогательную сцену на пляже в ночнушке и потном спортивном костюме под взглядами случайных прохожих прервал голос Джастины из окна дома.
Она звала Рони к телефону.
Звонили родители, чтобы обсудить скорую встречу.
Через два дня первые каникулы Рони и Брига заканчивались.