Добравшись до дома, она легла в кровать и сразу заснула. Проснулась, когда вернулся после подработки в гараже Романа Бриг, но решила, что расскажет о происшествии утром. Она была такой сонной, что сил ни на разговор, ни тем более на какие-то движения, если Бриг начнет настаивать на поездке в больницу, не было.
Подождет…
Она просто подождет до утра.
Но у судьбы были собственные планы. Под утро у Рони начались болезненные схватки, и она закричала от охватившего её страха.
Потом были машина скорой помощи, больница, несколько часов тщетных попыток остановить процесс, и стремительный то ли выкидыш, то ли ранние роды.
Малюсенький сверток, содержимое которого Рони не хотела видеть.
Ей было страшно. В голову почему-то лезли воспоминания о новорожденных хомячках, которые жили у нее в аквариуме в далеком детстве.
Тошнило, и хотелось только спать. И чтобы все оставили в покое.
Все, кроме Брига. Только ему можно было находиться рядом. Примостившись на краешке кровати, едва касаясь её лица рукой, целуя прикрытые веками глаза, из которых все-таки катились слезы.
Пришла в себя Рони достаточно быстро, но врачи продержали её в больнице пару дней. Иногда ей казалось, что пожилая медсестра осуждающе смотрит на несостоявшуюся маму, словно то, что она не билась в истерике и не плакала целыми днями напролет, было неправильным. Но притворяться ради чужого одобрения Рони не собиралась. Она не чувствовала себя разбитой, поэтому уверенно говорила мужу:
— Все в порядке, Бриг. Со мной, с нами все будет хорошо.
— Ничего, Воробышек, — вторил ей Бриг перед выпиской, — может быть, оно и к лучшему? Как бы мы его воспитывали?
Рони была с ним согласна.
Ей хотелось вернуться быстрее домой и закрыть эту неудачную страницу жизненной повести.
Забыть и идти дальше.
Молодое тело восстанавливалось быстро, набиралось сил и возвращалось в привычную форму. Лишившись причины сидеть дома без дела, Рони устроилась на работу в кафе недалеко от здания университета. Через неделю, когда она возвращалась домой без ног, способная только мычать от усталости, она привыкла к новому распорядку дня. А еще через две поняла, что ей нравится её новая работа. Большинство работников были немногим старше Рони, а среди клиентов было много студентов, поэтому время в кафе пролетало веселее и быстрее, чем в одиночестве дома. Рони нравилось, когда Бриг встречал её после смены, и она спешила поделиться с ним событиями дня, а муж слушал или делал вид, что ему интересно.
В кафе у нее появилась новая подруга — Мирей Нортон.
Во время затишья официантки разговорились и выяснили, что у них много общего. Мирей тоже выскочила замуж в восемнадцать лет наперекор всему свету, и три года спустя была все так же счастлива со своим Дэнисом. Надеясь на дружбу семьями, Рони познакомила Нортонов с Бригом, но у мужчин оказалось слишком мало общего. Дэнис увлекался оружием, военными фильмами и с удовольствием говорил только про своего старшего брата, которого армия спасла от наркотиков и тюрьмы. Он любил повторять историю, о том, как Фин вовремя пришел на призывной пункт, а хорошая физическая подготовка брата помогла заинтересовать рекрутов. После трёх лет в зонах активных действий брат Дэниса жил в столице и учился в военной школе. Мирей сопровождала рассказы мужа недовольной ухмылкой и напоминала, что делать счастливой собственную жену — тоже подвиг.
Последние полгода Дэнис работал шофером на огромной фуре и занимался перевозкой фруктов. Так что Мирей часто оставалась одна и, несмотря на её заверения, что подобные разлуки хорошо сказываются на отношениях в семье, Рони ей не верила. Она сама начинала скучать по Бригу, даже когда не видела его всего полдня. И, что бы ни говорила подруга, Нортон чувствовала себя одинокой, когда муж уезжал в командировки.
Однажды, вернувшись с работы, Рони услышала напряженные голоса, доносившиеся с кухни.
— Глаза у него стали лягушачьими, зрачки вываливаются, — говорил Кит.
— И я видел однажды, как его друзья с ним обращаются. С собакой лучше бывает, а он перед ними на коленях ползать готов.
Сердце Рони тревожно сжалось. О ком бы ни шел разговор, то, что говорили, было непонятно, тревожно, неприятно. И она застыла в коридоре, подслушивая.
— Что он от тебя требует?
— Товар для него перевожу, иногда с Клифом, иногда сам. Какие-то тряпки… Он очень изменился, Бриг. И я боюсь, — в голосе Кита звенели слезы.
Совсем некстати связка ключей упала из рук Рони на пол. Бриг вышел в коридор, чтобы встретить жену, и на его улыбающемся лице не было ни следа неприятного разговора.
«Как же хорошо он умет скрывать эмоции, — с досадой подумала Рони и поискала взглядом Малыша, — и врать, наверное, так же хорошо может, выдавая себя лишь взглядом, скользящим в сторону…»
Кит стоял около окна, и у его юного лица с детскими чертами был слишком взрослый, истерзанный взгляд.
Беспокойное чувство, появившееся, когда она подслушивала разговор, не отпускало, и в этот вечер Рони пристала к Бригу с вопросами, как обычно, не получив ответов.
Они даже первый раз поссорились, Рони и Бриг.
Солнечная девочка метала молнии из глаз и собирала тучи в нахмуренных бровях. Расстроилась сама, исколола мужа обидными словами, помучилась угрызениями совести, пока мыла рядом с Бригом посуду. Молча, потому что оба приходили в себя после первой громкой размолвки. Победила молодость и сильное взаимное притяжение. А перемирие на огромной кровати получилось долгим, чувственным, сладким, напомнившим обоим, почему они вместе и почему все остальное в мире может существовать само по себе.
Работа официанткой не подразумевала закупку товара, но в тот памятный день заболел экспедитор, невысокий парнишка с длинным носом и способностью заболтать кого угодно, а хозяин кафе принял срочный заказ на вечеринку от большой группы студентов, заработавшей грант и спешившей отметить успех, и в холодильниках кафе не хватало продуктов.
С накладными в руках и в компании двух грузчиков Рони оказалась в районе города, где она никогда раньше не бывала, кажется, близко или даже на самом Аэродроме, в огромном дешевом супермаркете.
Когда были сделаны закупки для кафе, Таймер отправила грузчиков укладывать продукты в машину, а сама задержалась в магазине.
Несмотря на то, что начальный капитал их семейного предприятия еще не закончился, он настойчиво уменьшался, и Бриг заставлял Рони считать деньги. Поначалу она сопротивлялась, но после знакомства с Мирей, с её рассказами о финансовых трудностях, с которыми пришлось столкнуться Нортонам, настойчивые разговоры мужа о доходах-расходах и месячном бюджете перестали казаться лишними. А экономия превратилась в подобие игры. Для Рони открылся новый мир специальных цен и скидок: накопительных, рекламных, еженедельных. Вместе с Мирей она выискивала места распродаж и знала, в каких магазинах искать дешевые товары.
Если бы кто-нибудь год назад сказал Рони что она, никогда не задумавшаяся о стоимости вещей, будет испытывать азарт охотника в погоне за самыми низкими ценами, а потом — восторг победителя, сэкономив значительную сумму или купив что-то за полцены, то она никогда бы не поверила. Как не верили родители, что дочь может превратиться в экономного потребителя, и ждали, когда она пожалеет о необдуманном замужестве и вернется к ним домой.
В сети магазинов, куда попала Рони, она никогда не была и бросилась рассматривать некоторые продукты, пытаясь определить качество и сравнить со знакомыми ей ценами. Занятая подсчетами, она не заметила, как кто-то подошел к ней слишком близко. Её окутал тяжелый кислый запах грязи и перегара, и чужая рука вцепилась в её руку. Рони развернулась и увидела около себя незнакомую женщину в неопрятной одежде и с гнездом всклокоченных волос на голове. На опухшем, бледном лице выделялись бегающие глаза с такими громадными зрачками, что казались черными. Вскрикнув от неожиданности, Рони попыталась высвободиться от незнакомки, но та еще сильнее вцепилась ей в руку.
— Я мать Брига. Кэт Дартон. Разве ты не узнала меня, девчонка? Вы приходили вместе с Воронёнком к нам домой.