Клубком раздирающих эмоций, грубостью, резкостью парнишка зацепил его. За ревностью и злостью Рика сквозил интерес и желание вызвать внимание мужчины. Мальчик никогда не знал своего отца, оставившего Марию еще до рождения ребенка, и ему не хватало мужского внимания. А Бриг, со своим ростом, серьгой в ухе, шрамом на лице, наверняка поведанной матерью историей о спецвойсках и месте работы, не мог не задевать воображение Рика.
Интерес к мужчине боролся в душе парнишки со страхом потерять или разделить внимание и любовь матери с чужаком.
Целую неделю Бриг не мог выкинуть из головы взгляд Рика. И понял, что хочет завоевать доверие самого строго стража Марии.
Он взял парня на баскетбольную игру. А потом по дороге домой увлек его на площадку, где гоняла мяч группа каких-то ребят. Как оказалось, старшеклассников из школы Рика, от которых парнишке захотелось уйти, пока они его не заметили. Не поняв этого, Бриг увлекся, уговорил сына Марии задержаться, а потом попросил у ребят на минуту баскетбольный мяч, отметив, как побелело от напряжения лицо Рика. Как парень отошел в сторону, в тень, прячась и разрывая какую-либо связь с этим странным взрослым. Но в то же время в его взгляде скользило любопытство.
Через полчаса вокруг Брига толпились все ребята, что были на площадке, и заглядывали ему в рот, рассматривали его руки, сминавшие мяч. Со всех сторон сыпались вопросы. И Дантон не сразу заметил, что Рик исчез. А когда пришел к Марии домой, мальчик отказался весь вечер спускаться вниз.
Бриг расстроился, что все испортил, что выбрал неправильный подход и слишком навязчиво стал демонстрировать свои таланты. Но не хотел сдаваться. Не давая самому себе отчет, почему, он хотел завоевать уважение Рика. Поэтому он решил дать парнишке время, прежде чем еще раз заговорит о баскетболе. Но получилось все наоборот. Через неделю сын Марии сам подошел к Дантону, как только он появился у Штерн, и сказал, что ребята, те самые старшеклассники с площадки, искали с ним встречи. Внимание игроков школьной команды повысило статус мальчика-тихони, росшего без отца и не всегда умевшего себя вести, как подобало будущему мужчине.
Баскетбол проложил первую тропинку к сердцу Рика. Начались совместные тренировки в саду у сетки, а потом, через год, Бриг стал тренером школьной команды, и Рик начал быстро превращаться в популярного в школе парня.
Новая роль наставника и тренера оказалась неожиданно приятной.
Дантон открыл для себя радость общения с детьми. Он ловил жадные взгляды ребят, учился вместе с ними преодолевать их юношеские трудности, они легко делились с ним своей благодарностью за помощь и внимание.
Потом к баскетболу добавились математика и программирование. Рик увлекся компьютерами и языками программирования. Началось совместное написание маленьких программ, потом участие Рика в конкурсах и олимпиадах. Бриг часто вспоминал Сама Вержински, тянувшего его за уши из ямы Аэродрома к свету математических побед на межшкольных конкурсах.
И Саторно, принимавшего судьбу мальчишек из команды близко к сердцу.
Мария часто шутила, что ревнует своего мужчину к собственному сыну. Иногда в её голосе проскальзывала настоящая грусть и обида, что Бриг больше влюблен в Рика, чем в нее. Кроме мягких объятий и поцелуев у Дантона не было ответа на такие слова.
Мария мягкая, внимательная, любящая.
Уютная и удобная.
Он испытывал к ней теплые чувства и принимал их за взрослый вариант любви, задумываясь иногда о женитьбе или хотя бы о том, чтобы начать жить одним домом. Только все время откладывал изменение статуса их отношений. Словно сомневался или ждал чего-то.
Встречи, о которой не мог даже надеяться. И всего, что случилось в городе его Юности.
И теперь, когда он снова увидел Рони, был с ней, Бриг не мог больше обманываться. Не бывает юношеской и взрослой любви, она одна. Всепоглощающая, заполняющая собой сердце и душу, окрашивающая мир в яркие цвета и называющая его одним единственным женским именем. Рони.
Через три недели после возвращения из отпуска и якобы длительного недомогания, множественных телефонных разговоров — длинных с Риком, коротких с Марией — Бриг появился у Штерн дома. Был спокойный ужин втроем, наполненный обсуждением новостей и событий, произошедших за время разлуки, после чего Дантон ушел домой, стараясь не смотреть в карие глаза. Слишком зовущим и требовательным был их взгляд.
Он не мог остаться. Боль от потери была еще такой острой, что у Брига даже не возникало мысли попытаться излечить её другой женщиной.
Тем более, Марией.
Потянулись долгие, мучительные недели странных отношений. Бриг избегал оставаться с женщиной наедине, появляясь иногда по вечерам на ужин, или приглашал Марию и Рика в ресторан.
Мария почувствовала, что что-то произошло за время короткого отпуска Брига, и незаметно вернулась к тихому, покорному ожиданию, как в самом начале их отношений. Ничего не спрашивала, не требовала, была внимательной и ждала. Сделала все, чтобы, не мучаясь сомнениями и угрызениями совести, Бриг снова мог проводить много времени с Риком. Внешне она спокойно принимала то, что он уходит к себе домой.
Через полтора месяца после отпуска Бриг повез Марию и Рика в выходные на озера. Он снял домик недалеко от лодочной станции. По дороге они купили в гипермаркете мяса и рыбы для барбекю, взяли с собой баскетбольный мяч.
Стоило добраться до места, как погода испортилась. Небо затянуло серыми тучами, приглушая все краски природы до скучных пастельных тонов. Моросил холодный, совсем не летний дождь.
Но вечер втроем все равно оказался уютным. Бриг жарил под навесом куриные крылья и колбаски. Рик пек картошку в фольге. Мария приготовила рыбный пирог.
Прохлада вечера заставляла быть ближе друг к другу и, когда опустилась ночь и у костра остались только Бриг и Мария, они сидели, закутавшись в один большой плед.
Мягко барабанил по навесу мелкий дождь, от озера доносились легкие шлепки волн и шелест тростника.
Можно было легко представить себе множество подобных уютных, дождливых вечеров, а еще солнечных дней и привычное тепло прижавшейся к нему красивой женщины. Пусть свои чувства к ней Дантон не мог сравнить с тем, что испытывал к Рони, но Солнечная девочка и женщина-жаркое Лето была потеряна для него навсегда. А к Марии Бриг был неравнодушен. Ему было важно знать, что с ней все в порядке, хотелось защитить её, доставить радость. Может, со временем из этого тепла и вырастет любовь?
Этих чувств и Рика будет достаточно для счастья?
И когда Мария осторожно потянулась поцеловать его, Бриг не отклонился, а прижал женщину к себе и ответил.
Настолько по-другому, чем с Рони. Может, это и помогало не чувствовать себя предателем по отношению к женщинам и перед самим собой?
Бриг заставил себя не думать и отдаться теплу прикосновений.
Близость с Марией была привычной, когда вновь и вновь перечитываешь хорошую книгу, с закрытыми глазами определяя страницы.
Не разрывая объятий и не прерывая поцелуев, они поднялись в спальню и, наверное, все бы случилось и даже изменило их отношения, если бы в процессе раздевания, необходимой части действия, к которому всю шло, Бриг не подумал, глядя на освещенную светом луны из окна Марию, что Рони, может быть, вот так же раздевается сейчас для другого мужчины.
Мужа. Что в её движениях сквозит с трудом сдерживаемая страсть, а в потемневшем взгляде появляются глубины, в которых всегда тонул Бриг.
И его затопила холодная волна злости, нет, ярости, густо замешанной с ревностью. Неужели Рони может смотреть на другого мужчину так же, как смотрела на него? Возможно ли это?
Тело, глаза, прикосновения не могут лгать. Ей было хорошо с ним. Как же она теперь может прикасаться к другому? Говорить ему ласковые слова, и сгорать от желания в других объятиях?
Хотя разве Бриг должен верить в честность тела? Он, сын проститутки и сутенера или какого-то из её клиентов? Думать в таком направлении о Рони было настолько неправильно, что хотелось причинить самому себе боль.