Дорес сомневалась, начинать ли разговор, но потом решилась на откровения. За что Бриг вновь испытал чувство уважения к этой красивой, хрупкой, но такой сильной женщине, переворачивающей все его представления о фотомоделях и людях, зарабатывающих на жизнь собственной красотой.
— Ты слишком сильно к нам привязываешься, Бриг. Это неправильно.
— Дорес, я действительно к вам очень привязываюсь и не хочу, чтобы пришлось отвязываться. Ты для меня как сестра, которой у меня никогда не было, а Мик и Анис замечательные дети, какое бы место для них я ни пытался назвать, они мне стали очень дороги.
— Ты пытаешься залечивать нами какую-то свою боль, — безжалостно настаивала Дорес, — когда ты приехал впервые к Джошу, то был похож на человека, который после долгой болезни только что вышел из больницы и пытается снова начать жить.
Бриг вновь поразился прозорливости женщины, сидевшей перед ним, и решил ничего не скрывать, поведав историю двойного развода с одной и той же женщиной. Самой дорогой и теперь потерянной навсегда.
Дорес слушала, не перебивая и не добавляя к рассказу собственных мыслей и суждений. Только в её взгляде появилось еще больше задумчивости.
— Как видишь, у тебя нет причин стараться как можно быстрее уйти из моего дома и моей жизни. Я все равно вас теперь далеко не отпущу.
— Я не хочу, чтобы из-за нас ты принимал неверные решения.
— Что ты имеешь в виду?
Но запас откровений Дорес на этот вечер закончился, и последние слова остались пока для Брига не разгаданной загадкой.
* * *
— Рони, не вой, это же еще ничего не значит, — проговорила Дейзи, протягивая подруге большое мягкое полотенце, но в её голосе присутствовала непривычная для Ре растерянность.
— Ты же, кажется, говорила о том, что у него женщина намного старше и со взрослым сыном?
— Не намного, но старше, и да, с сыном, — уже привычно лила слезы Рони,
— Это не она, — убежденно сказала Дейзи, беря в руки одну из фотографий и внимательно рассматривая.
— Хо! — вынырнула из соленого озера Рони. — Конечно, это не она. За прошедшее время ей вряд ли бы удалось так быстро и удачно омолодиться и обзавестись маленькими детьми.
— Значит, это не его дети.
— Ре, ты до одури проницательна сегодня, — Таймер злилась на подругу, чуть ли не впервые за время их дружбы. Наверное, от отчаяния. — Конечно, это не его дети, они даже на него и не похожи.
— Ну, в таком возрасте может быть непонятно, на кого они похожи, — успокоила Дейзи, не обратив внимания на резкость Рони, все так же перекладывая с места на место фотографии.
— Ты, со своим маниакальным желанием быть матерью-одиночкой, этот твой бывший муж, с маниакальным желанием собирать чужих детей. Кажется, вы действительно стоите друг друга.
— Я больше не хочу быть матерью-одиночкой, — призналась Рони, закрывая лицо полотенцем, — и одна не хочу быть! Только кажется, я опоздала со своими желаниями.
— Ничего ты не опоздала. Вокруг него чужые женщины с чужими детьми, а ты своя и беременна не от кого-то другого, а от него самого. Не кажется, что у нас в руках серьезные аргументы? Надо ехать и заявлять свои права на этого мужчину.
Рони отчаянно замотала головой
— Я не могу, не могу, не могу так… И посмотри на эти фотографии, он на них улыбается! Он счастлив. Без меня-я-я-я…
Полотенце вновь скрыло Таймер от внешнего мира и пристального, возмущенного взгляда подруги.
— Тебе не кажется, что за последние недели ты выплакала больше жидкости, чем за всю предыдущую жизнь? — задумчиво спросила Ре.
— Кажется, — кивнула Таймер вместе с полотенцем.
— А мне кажется, что пришло время брать себя в руки и бороться за свое счастье.
Рони опять замотала головой, все еще не вылезая из спасительного куска ткани.
— Крис хорош, пытается сделать тебе больно. Сначала выбрал себе новую пассию из соседнего кабинета, теперь, выясняется, не бросил следить за Бригом.
— Мне все равно, Дейзи, — Рони наконец открыла заплаканное лицо и высморкалась, — мне совсем не больно, не обидно от того, что он делает. У меня нет приступов ревности. Наоборот, хочу, чтобы он был счастлив и забыл меня поскорей.
— Как же все-таки правильно, что ты не вышла за него замуж, — только и смогла сказать Дейзи.
— Да. И ведь я даже думала, что любила. Выключенным сердцем. А когда появился Бриг, оно снова стало способным болеть.
Слезы закончились, как и желание спрятаться от фотографий на столе, на которых Бриг держал за руку чужую женщину, такую стройную и красивую, как на рекламных щитах, и обнимал чужих детей.
— Я, кажется, знаю, что мы будем делать, — тихо проговорила Ре, — пора узнать о твоем бывшем муже как можно больше.
* * *
Ре оказалась предана своим словам и через пару дней созналась подруге, в чем был план. С помощью мужа Дейзи наняла хорошего частного сыщика, дав ему задание собрать полный материал на Брига, пока он был Дартоном, и с тех пор, как стал Дантоном.
Рони хотела было возмутиться самоуправству Ре, но поняла, что хочет узнать побольше о Бриге. Может, тогда она сможет справиться с призраками прошлого и решить, что делать дальше. Принять судьбу такой, куда она завела её сейчас, или попытаться что-то изменить?
На сбор информации ушел целый месяц, бесконечный, мучительный июль, после чего невысокий полненький мужчина неопределенного возраста после пятидесяти передал Ре и Таймер толстую папку с историей жизни Брига — то, что можно было узнать по документам, фактам, зафиксированным событиям.
Подруги, обдуваемые легким прохладным ветром, читали записи, рассматривали фотокопии документов на террасе кафе с прекрасным видом на реку.
В какой-то момент Рони поняла, что Дейзи подозрительно шмыгает носом, а у нее самой, наоборот, совсем не было слез. Она жадно впитывала истории из прошлого, накладывала их на свои воспоминания, иногда дополняя, иногда корректируя. Дольше всего Таймер изучала листки с информацией о смерти Сэга, его похоронах, аресте Саймона, Кита, событиях, случившихся в тот короткий промежуток времени между тем, как она увидела Брига из окна автобуса в объятиях какой-то девчонки, и до того момента, как вернувшись домой нашла записку, в которой говорилось, чтобы она переезжала жить к родителям. Рони даже достала ручку из сумки и чертила линии и кружочки на салфетке.
— ДжульетТа, которая не Та… — проговорила Дейзи и, подозвав официанта, заказала себе яблочный торт со взбитыми сливками. — Я заслужила, — бросила она в ответ на немой вопрос Рони. — Ты заставляешь меня последнее время сильно нервничать, а это плохо для фигуры.
И проглотив первый кусок торта, мечтательно закатила глаза к небу.
— Значит, твой Ромео на войне оказался… Два ордена, контузия, три ранения… Наша Родина высоко ценит возможность начать жизнь с чистого листа. Еще кусочек торта исчез за пухлыми губами Дейзи.
— Все так же считаешь, что он тебя бросил, как надоевшую игрушку?
Рони помотала головой так, что непонятно было, подтверждает она слова подруги или отрицает. Потом своей ложечкой от кофе Таймер стащила немного взбитых сливок с тарелки подруги.
— Заслужила, — ответила она на возмущенный взгляд Ре. — Прозвище его на Аэродроме было Воронёнок. Бриг удивлялся, за что? При его внешности… Кто выдумал? — Рони задумчиво крутила ложечкой в чашке кофе, давно растворив сливки. — Я вспомнила что-то. Его мать однажды набросилась на меня в магазине, требуя наш адрес, и в разговоре назвала сына Воронёнком, который всегда её конфеты в доме находил. — Таймер недоуменно смотрела на подругу. — Это что получается, мать от ребенка сладкое прятала и сама же ему прозвище придумала за то, находил?
— Вот дерьмо, — проговорила Ре и, зачерпнув своей ложкой большой кусок сливок, плюхнула его в чашку Рони и добавила: — Тебе пора завязывать с кофе. И с дерьмовыми воспоминаниями тоже заканчивай, а не то я сама отправлюсь искать твоего Брига с большим леденцом под мышкой. — Что собираешься теперь делать? — спросила Дейзи еще через некоторое время, едва ли не впервые отдав инициативу подруге.